Когда Петровский подошел к толпившимся людям, снег на фигуре Щелкунчика растопили уже наполовину, и видно было, что мужчина, лежащий в снежном саркофаге, был полностью, если не считать черных мужских носков, раздет.

Антон прошел чуть дальше и, заглянув в одну из дверей, что-то спросил. Но Лев Иванович не расслышал, он смотрел на мужчину, которому сейчас предстояло опознать тело дочери, и думал, что никогда бы не хотел оказаться на его месте.

- В снежном городке на центральной площади был найден труп молодой девушки лет восемнадцати-двадцати. Тело было спрятано… Да, наверное, так нужно сказать – спрятано в одной из снежных фигур. Изображающей Русалочку, кажется.

Ленка, вздрогнув всем телом, повернулась и тут же была схвачена в крепкие тиски объятий второго мужичины, который незаметно подкрался к ней сзади.

Из задней машины раздались еще три выстрела. Стекло совсем разлетелось, так что теперь можно было стрелять прямо через него. Крячко, пока друзья еще не начали отстреливаться, водил рулем из стороны в сторону, чтобы бандитам было труднее целиться по их машине.

Третий выстрел Гурова поразил цель. Черная «Ауди» внезапно закрутилась на месте и едва не вылетела на встречную полосу. А по ней в этот момент как раз шла вереница фур. Машина бандитов чудом избежала столкновения с одной из них и замерла, перегородив шоссе.

Гуров, сидевший рядом с Крячко, обернулся и увидел, как позади них показалась другая машина, тоже черная, но на этот раз БМВ. Стало очевидно, что Крячко был прав, и «ребята» успели дойти до своих машин. И еще было ясно, что теперь они готовы стрелять.

По другой стороне улицы прогуливался какой-то человек лет сорока. Он шел без явной цели, просто гулял, как будто у него масса свободного времени. Первая мысль Гурова была такая: «Все пропало! Шпик уже выследил нашу квартиру, и теперь пасет ее. Теперь ни войти, ни выйти».

Гуров уже заканчивал бинтовать рану, когда у него за спиной оглушительно грохнул пистолетный выстрел. Это Крячко начал вести заградительный огонь. Он выстрелил еще несколько раз, но не спешил покидать свою позицию и присоединяться к друзьям.

Гуров угощал водителей сигаретами, заводил разговор. Некоторые отмалчивались, не желая разговаривать с болтливым незнакомцем, другие говорили охотно, но вскоре выяснялось, что в СИЗО они не сидели, а значит, интереса для сыщика не представляют.

В двадцать три часа двадцать пять минут сотрудник ЦРУ, работавший в посольстве под дипломатическим паспортом, был задержан при закладке тайника в башне моста через Москву-реку и доставлен в приемную КГБ на Кузнецкий мост.

Дубов вернулся на свое место, разложил на столе папки с материалами по Нагонии и, достав ручку, начал вчитываться в строки; ручку теперь он держал строго вертикально, замечание ЦРУ учел; кадры получались со срезанным верхом и низом, а в Лэнгли ценили не то что строку — запятую.

На аэродроме, возле трапа самолета, прибывшего из Нагонии, Константинова встречал полковник Коновалов: — Мы нашли за эти сутки Винтер, Константин Иванович, — сказал он. — Только мертвую. Ее хоронят сегодня.

Славин посмотрел в зеркальце: черный «мерседес» шел следом, и было в нем четыре пассажира. «Ну что ж, — подумал он, — давайте погоняем, ребята. Зря вы только затеяли это. Зря».

К вечеру подразделение Коновалова, изучавшее тех работников ЦРУ, которые были выявлены контрразведкой, установило, что прошлой ночью второй секретарь посольства Лунс выехал из дома на Ленинском проспекте и, запутав чекистов, следовавших за ним, оторвался от наблюдения в 23.40.

Архипкин услыхал, как один из полицейских крикнул что-то мужчине за оградой, потом все они побежали; рванул с места джип. Архипкин подцепил граблями сверток, перебросил его на советскую территорию; мужчина счастливо улыбнулся и бросился в узенький переулок.

Опер бросился напролом, отдирая от себя цепляющиеся короткими отростками ветки. Женщина уже выкатилась кубарем с края живой изгороди и неожиданно ринулась прямо на дорогу под мчащиеся по асфальту автомобили: - Помогите! Убивают!

Бросок! Кусок кирпича полетел вперед в черноту и с глухим стуком ударил бегуна по ногам. Тот с грохотом упал на землю. Гуров тотчас же прыгнул вперед из своего укрытия, в несколько шагов настиг лежащего и придавил его коленом.

Краем глаза Лев успел зацепить в зеркало заднего вида грязно-белую иномарку с побитым передним бампером. Она то и дело вызывала недовольство остальных водителей, перестраиваясь из ряда в ряд и провоцируя неожиданными скачками возмущенный перезвон клаксонов.

Сейчас голова его кипела от размышлений: «Значит, не только мигающая лампа, но и еще и странные звуки в пустой квартире». Только сейчас привидение, демон или что это было, вызывало у Гурова злость.

На похоронах сыщик лишь на минуту позволил себе расслабиться, когда коснулся бархата гроба, где лежал умиротворенно покойник в строгом черном костюме. Из кармана кокетливо выглядывал белоснежный платок, а в сложенные пальцы был всунут кругляш белого медальона.

Гуров застыл: окно с плотными шелковыми шторами горело зеленым пятном включенной лампы, которая, он точно знал, стоит на небольшом журнальном столике у окна, подсвечивая белые страницы журнала в руках Олега Митрофановича. Только пенсионер мертв, а квартира опечатана!

Логунов взял прицел низковато и снес вместе с пулеметом и стрелком часть крыши. Доски и тело между ними рухнули за почти двухметровый забор, да так, что немец распластался кровавой лепешкой на белом снегу.

Конечно, пулеметы бессильны пробить броню, но как же трудно сохранять внутреннее спокойствие, когда в лицо несется рой смертоносных снарядов. Они будто густой град, оранжевый и страшный, выбивают жуткую дробь по железным бокам танка.

Пушка сработала. Выстрел! Танковый снаряд попал точно в брюхо снижающегося бомбардировщика, от чего тот вспыхнул огромным огненным шаром, разлетелся в стороны черно-оранжевыми осколками и с воем рухнул, накрыв собой маленькое кострище.

Ракета прочертила плавную дугу по левому флангу зависшего «юнкерса», вспыхнув прямо под крылом. Немецкий летчик сразу среагировал, снова набрал высоту и направил самолет к месту, откуда был выстрел. Он свалился на крыло и круто бросился вниз по ложному ориентиру.

Вокруг толпы в несколько тысяч человек двигалось кольцо из рядовых с автоматами в руках. За колонной следовал строй из фашистов. У них на поводках захлебывались от лая овчарки.

Ольга, сунув руку за отворот куртки, еле сдержала крик от ощущения липкой, еще теплой крови пропитавшей одежду. Комсомольский билет, красноармейская книжка разбухли и начали сворачиваться под бурыми разводами.

А в эфире скрипел диван, раздавались охи, вздохи, полезной информации - ноль, один голый разврат. Гость на самом деле мог, причем долго. Максим за это время успел войти в базу, пробить владельца «Гранд Чероки», который стоял у «пятьдесят шестого» дома.

Малахов, может, и начальник районного отдела, но в душе как был, так и остался опером. И ничуть не потерял интерес к своей работе. И охотничий азарт в нем не остыл. Возможно, он выйдет на след преступника еще раньше, чем его помощники.

Впрочем, он мог и не спрашивать, странгуляционная борозда просматривалась отчетливо. Драбова душили старательно, петлю на его шее затянули основательно. Или удавку. Из веревки, на конце которой потом затянули петлю. Возможно, для антуража.

Максим уже собирался уходить, когда в проеме открытой калитки появилась знойная женщина лет сорока, в легком плащике поверх длинного платья. Все в ней пышное – и прическа, и формы, и грудь.

Малахов набрал номер полиции. Представляться не стал, просто сообщил о трупе с признаками насильственной смерти, объяснил, как проехать к месту. На просьбу дежурного представиться, назвал первую же пришедшую на ум фамилию.

Увы, Артем не ошибся, по реке действительно плыл покойник. Черные волосы, синяя кожа, жуткие трупные пятна, джинсовая куртка, на шее петля с обрезанной веревкой.

Степан перехватил руку, заломил ее за спину лейтенанту. Сержант даже не пытался нажимать на спусковой крючок, и затворную раму не стал передергивать. Он отсоединил магазин, чтобы пустой заменить на полный.

Микула схватил ее, затащил в комнату, там и ударил ножом. Раз-другой… Он психовал, поэтому бил без разбору, в грудь, в ногу. Бил, ничего не соображая… Но тогда почему на его футболке не было крови? Или, может, подслеповатая соседка не заметила?..

Роза по-прежнему лежала в луже крови в гостиной. Зрелище в высшей степени душераздирающее, и плакать хотелось, и стонать, но Степан смог взять себя в руки. Розы больше нет и не будет, но ее убийца должен понести наказание.

Рука резко пришла в движение, кулак мгновенно сжался и врезался бандиту в переносицу. Этого хватило, чтобы нокаутировать противника. Микула сел на задницу, а Степан, выхватив из кобуры пистолет, направил его на бритоголового «быка».

Мелкий тут же врезал ему ногой в живот. А коренастый, присев, рубанул кулаком в челюсть. В глазах потемнело, но Грамотей все-таки смог подняться и даже выдержать очередной удар.

Из «девятки» вышли двое. И если один плотный, то другой худощавый, щелчком в нокаут отправить можно. Грамотей даже не стал вытаскивать свой «ТТ». Ни к чему светить ствол, когда он мог сделать этих двоих одной левой.

Несложно догадаться, что в рамках общего противостояния СССР и США главной идеей правительства «черных полковников» был воинствующий антикоммунизм. И это несмотря на то, что компартию в Греции запретили еще в 1949 году.

Первая мировая война длится на тот момент всего лишь один день, боев еще не было. Не может быть ожесточения и страшной горечи многочисленных потерь. Однако германская армия берет заложников, устраивает расстрелы, грабежи и бесчинства.

Едва территорию освобождали от гитлеровцев, Чрезвычай¬ная государственная комиссия принималась описывать их злодеяния. Привести их тут целиком просто невозможно. Это тома, это целая летопись ужасных преступлений. Вот, к примеру, Латвия. Концлагерь Саласпилс.

А теперь вернемся к романтической истории главного «политического долгожителя» — британской королевы Елизаветы II. Ее коронация была назначена на 2 июня 1953 года. Для участия в международном военно-морском параде в честь этого события были приглашены и советские военные моряки.

Схватиться за оружие и дать отпор убийцам смогли лишь некоторые русские военные, и уж тем более не оказали сопротивления гражданские лица. Всего в Варшаве было злодейски убито 2265 русских воинов. Взятые в плен 1764 солдата и офицера Киевского гренадерского полка позднее были «борцами за свободу» умерщвлены, так сильна была их ненависть к России и русской армии.

Никогда в России не казнили военнопленных, не расстреливали без суда, не было издевательств и пыток. Благородные нравы того времени не позволяли? Нет, дело не во времени. Дело всегда в людях и в том менталитете, который они впитали с молоком матери.

Бойцы находились на своих позициях. Но они уже ничем не могли ему помочь. Все пятеро были заколоты одинаково – ударом кинжала в сердце. И никто как будто бы и не пытался оказать сопротивление. Словно находились в глубоком сне…

Реакция его была молниеносной. Качнув тело в сторону, Архипов вскинул пистолет навстречу автоматному дулу, краем глаза отметив, что лейтенант с бойцами попадали на пол там, где стояли.

Шульга выскочил наружу и помчался прочь от этого страшного места. Ветки секли тело и больно хлестали по лицу, сучья рвали в лохмотья обмундирование, но он всего этого не замечал и бежал гонимый необъяснимым ужасом.

Вахтер кинулся к камере. Кровать была аккуратно застелена, словно и не лежал на ней никто. Наручники двумя блестящими колечками блестели на одеяле. Следов распила и иных механических повреждений на них не было.