Мне было легче стараться ради вас, чем ради себя самой. Стоило мне заговорить резко, как испуганный или удивленный взгляд одной из вас упрекал меня сильнее, чем любые слова. Любовь, уважение и доверие моих дочерей были самой сладкой наградой за мои усилия быть такой женщиной, какими я хотела бы видеть их.

Она сидела, беседуя с ним так свободно, как будто знала его всю жизнь, ибо любовь изгоняет страх, а благодарность способна победить гордость.

Правильно, Джо; лучше быть счастливыми старыми девами, чем несчастными женами или нескромными девицами, бегающими в поисках мужей.

Хотеть нравиться другим — совершенно естественное и вполне невинное желание, если только оно не становится всепоглощающим и не ведет человека к глупым или нескромным поступкам. Учитесь узнавать и ценить похвалу, которая заслуживает того, чтобы ее получить, и вызывайте восхищение хороших людей тем, что вы настолько же скромны, насколько и красивы.

Я не позволяю себе такое ребячество, как любовь. Любовь превратила меня в убийцу. Сломала на некоторое время. Мне пришлось собирать себя заново.

Любовь стоит того, что может случиться потом? Разбитого сердца? Прежде чем ответить, она обдумывает мой вопрос. – Полагаю, когда серьезно кого-то любишь, то в какой-то момент достигаешь точки, когда гораздо больнее вовсе промолчать, чем рискнуть и проиграть. Понимаешь, что игра стоит свеч. Потому что счастье, каким бы недолгим оно ни было, всегда того стоит.

Все время в мире ничего не стоит, если я не смогу провести его с тобой.

Разум видит то, что хочет видеть, когда не может понять что-то еще.

Слова переоценивают. Действия бывают куда красноречивее.

– Ты предал единственного человека, который любил тебя, и теперь боишься оказаться в этом мире один, – сказала она. Еще один укол злости, сильной и раскаленной. – Ты не хочешь встречаться с людьми, которым сделал больно. Поверь мне, я понимаю.

– Когда ты король, всегда найдутся люди, которые будут не соглашаться почти со всем, что ты делаешь, – сказал тогда ему отец. – А другие не любят тебя просто из-за того, кто ты. Ты не можешь прятаться от них. Но ты можешь не дать им управлять собой.

– Свидетели забрали у меня все, – сказал Хассан. – Меня выгнали из собственной страны. Отца казнили. А мать... я все еще не знаю, где она. И жива ли. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы не дать наступить Часу расплаты. Так что не смей говорить мне, что мне нечего терять.

– Когда мы встретились, ты убегал от всего, что могло причинить тебе вред, и заверял себя, что боишься прошлого, а не судьбы. Я пыталась помочь тебе, направить тебя, но ты отказывался.

Пулеметы, установленные в транспортерах, поливали огнем берег. Грузовики подвезли батарею, и прислуга живо растянула сошки орудий, уперев их в песок. Пушки включились в бой, на левом берегу русские приутихли.

Вслед за парой танков из рощи вынеслись несколько бронетранспортеров. Из задних отсеков бойко полезла наружу пехота в незнакомой форме. Теперь и Лямзин увидел немца.

На замахе Роман услышал, как трещит под стальным лезвием пропарываемый маскхалат, ватная телогрейка и ткани его живота. Свой удар он все же завершил, хоть и корявый он вышел, вполсилы, смазанный из-за вылетевшего навстречу штыка.

По жестяной крыше июльским ливнем стеганули осколки. Пронзительно крикнула подносчица снарядов и схватилась за поясницу. Оля Полынина. Как и Адель, бывшая студентка, любившая вышивать и читать стихи.

Она попала в него, Ада видела это. Хоть и не всей очередью, а лишь ее краем, но ему хватило. «Лаптежник» рано вышел из пике и приготовленная для зенитчиц бомба, не долетев, угодила в мостовую.

Прикатили несколько городских трамваев. На рифленых листах вповалку были уложены стонущие раненые. В хвосте каравана двигалась грузовая платформа с мертвыми…

Мне всегда представлялось, что цвет мести — глубокий багрянец. Цвет ярости и крови, цвет прустита и иногда — цвет магии.

Магия и любовь. Может быть, это одно и то же?

Мне кажется, что завязывать дружбу — это примерно то же самое, что идти по льду, толщина которого меняется с каждым твоим шагом.

Мое сердце закрывается, как цветок ночью, и я гадаю, сколько минут разлуки нужно, чтобы превратить того, кого ты любишь, в чужого человека?

Но что такое любовь, как не жизнь, которую кто-то каждый день изливает вовне, отдает и безвозмездно расходует ради других?

Иногда самые важные решения, которые ты принимаешь, заключаются в том, чтобы не делать абсолютно ничего.

Вчера везли на санях раненого в санбат через нашу деревушку, так снаряд упал рядом, убил лошадь и оторвал голову этому раненому, а ездовой убежал, и долго лошадь и труп без головы лежали на дороге.

Когда комдив уже спустился с чердака и стоял у стола, один из самолётов дал очередь зажигательными пулями; одна попала ему в ключицу и застряла где-то под лопаткой. В очень тяжёлом состоянии его сегодня отправили на самолёте в Москву.

Успел я прочувствовать и что такое бомбы: недавно две разорвались у самой хаты, одна в двух метрах — так не только рамы, но и ставни вылетели со своих мест.

Вчера еду верхом вдали от леса, вижу — идут три самолёта низко-низко, остановился, жду: первый дает очередь из пулемёта, за ним оба других делают то же. Попасть в меня почти невозможно, но так они действуют на психику.

И вот на небе вертится 30-40 бомбардировщиков… Со стороны интересно глядеть, как они колесом, штук по 10 идут друг за другом в пике. А пикируют некоторые точно под 90 градусов.

Разбиты все мосты, по дороге стоят разбитые танки, автомашины, а по обочинам из-под снега торчат руки, ноги оставшихся здесь навсегда фрицев и гансов.

Счастливы те, чья жизнь не знает вкуса печали.

Даже руководствуясь лучшими побуждениями, мы можем… разглядеть таланты только там, где нас учили их видеть. А иногда не замечаем там, где их быть, по нашему мнению, просто не может. Даже если талант сияет яркими красками прямо перед нами.

Тест предназначался не только для оценки ума или физических возможностей. Он нужен был для того, чтобы выявить истинные способности. Для чего вы предопределены. Что и выражалось в четырех возможных результатах: золото, философская сторона, высшая ценность в управлении государством; серебро, духовная сторона, сословие военных; бронза, квалифицированный труд и железо — труд неквалифицированный.

Шесть. Мы с Джулией играем в дворцовых садах. Наши отцы — Повелители драконов; весь мир лежит у наших ног, и мы не сомневаемся в том, что однажды станем столь же великими, как они.

…и в смерти твой дух объединится с драконом твоим, чтобы ты не чувствовала горечи одиночества земной души, чтобы пламя твоего кровного дракона сопроводило тебя к свету следующей жизни.

— Мне нужна помощь полиции. Но чтобы об этом никто не узнал. — Голос Веры звучал как-то устало, даже уныло. — И кроме тебя... не знаю, кому я могу доверять. — Мне можешь доверять. Только голос у тебя как на поминках... — Потому что я боюсь, Игорь. — Чего боишься, что случилось, Вера?

— Послушай меня, Виктория, — снова заговорил тише Андрей Васильевич, вытирая платком побагровевшую шею. — Как друг хочу дать тебе один совет. У тебя два варианта. Если оба тебя не устраивают — ищи третьего. — Андрей Васильевич... — Потому что нельзя только выбирать, надо когда-то и выбор сделать.

— Филин! Взрыв! — заорал Игорь, чувствуя, что отстает. Единственная уцелевшая стена старого здания, и так державшаяся просто чудом, полыхнула огнем. Оглушенный грабитель упал, потом, поднявшись на четвереньки, долго тряс головой, отплевываясь от набившейся в рот пыли. — Лечь на землю! — загремел над цехами властный голос. — Сопротивление бесполезно. Вы окружены!