Пытаясь вернуть хозяйке человеческий облик, он чувствовал себя совершенно бессильным.

Драконье облако, парящее над его головой, начало ронять капли. Каждый раз, когда у него на душе была печаль, облако плакало дождем.

— Не думай, что я хочу тебя обидеть. Напротив, журавли очень преданные и благородные птицы. Их сравнивают с бессмертными небожителями.

— Даже если мне не удастся прожить эту жизнь так, как я хочу, позволь хоть выбрать могилу, — встретившись с взглядом демона, Вэйюань добавил: — Похорони меня в долине бессмертных.

Белый ликорис означает, что есть тот, кто думает о тебе...

Спускаясь по лестнице, этажом ниже Марк заприметил старушку, которая шустро шмыгнула за дверь своей квартиры, однако так ее и не закрыла. Что ж, отлично: любопытные соседи – идеальные свидетели.

Каждый фуд-блогер мнит себя искушенным критиком, хотя не может отличить фуа-гра от куриной печенки.

Этот модный и самый богемный район столицы – «Патрики», как его называли местные жители, – славился дорогой недвижимостью, топовыми ресторанами и бутиками, где продавались сумки по цене простенькой легковушки. Этакий элитный клуб, членство в котором можно получить лишь вместе с ключами от квартиры.

От него ждали новых книг и сенсаций, а он перебивался статьями о коррупционерах и банкротстве очередного застройщика и ждал настоящую историю. Такую, как дело Анжелики… Да, знал бы Алекс, в какой творческой заднице он сейчас оказался, – не тратил бы деньги на заказные статьи.

Он отхлебнул еле теплый американо, который вдруг оказался особенно горьким. Десять лет – ровно столько потребовалось ему, чтобы забыть грязный развод и помои, вылитые на него в СМИ. Десять лет, чтобы отпустить прошлое и снова писать.

Выпав однажды из литературной тусовки, он особо не стремился обратно. Но и не мог игнорировать намеки и сплетни, долетавшие до него, словно ядовитые стрелы, и удивительно походившие на содержание этой статьи.

— Представь, что делали бы эти безумцы, если бы не стали тематиками. Сколько реального вреда они бы причинили. Доминанты как дрессированные тигры: они приструнили свою дикую природу. Он говорит о себе тоже? Он — в их числе? Способен на реальный вред?

— Это будет весело, Кошечка. Я дернулась, и хлыст пощекотал мне шею. Готовилась к боли, но касание оказалось мягким. Если бы на месте Джона был кто-то другой, я бы поверила, что он хочет быть нежным. Но я знала Голдмана — он не любил, когда ему ставили условия. А значит, я поплачусь за свою дерзость.

Оказывается, слышать счастье в ее голосе так же приятно, как и чужие крики боли.

— Запомни главное правило: я — хищник, ты — добыча. В моем мире все так. Держись рядом и помалкивай. Пат усмехнулась, но я заметил, как покраснело ее лицо, на мгновение слившись с цветом волос. О, да. Она ненавидела подчиняться. — Давай по-другому? — спросила она. — Ты — хищник, а я — человек, который всадит пулю тебе в лоб, если будешь плохо себя вести.

– Роза Леопольдовна, что доставляет вам удовольствие? – Все трудно перечислить. Вкусное пирожное, новый сериал, поход в магазин за обувью, – улыбнулась бывшая няня Кисы. – Но особую радость я испытываю, когда прихожу в гости и вижу, что все присутствующие тетки намного толще меня.

– У-у-у! – донеслось из коридора подвывание мопсихи Муси. Она всегда издает такой звук, когда чего-то хочет. Я быстро прошла из холла в дом и увидела, как ужасно злобный зверь тикико нежно облизывает мопсиху Фиру, а рядом стоит ее сестра и требует внимания к себе.

В спальне я вылезла из одежды и начала стаскивать нечто вроде колготок, сделанных непонятно из какого материала. Но они словно вросли в мое тело! С большим трудом удалось чуть-чуть оторвать от талии пояс, и на этом победы завершились. Белье не хотело не то что сниматься – оно даже не отлипало.

Из вежливости мне пришлось отведать это чудо пекарского искусства, и я вмиг пожалела о содеянном. Почему? Приходило ли вам когда-нибудь в голову полакомиться пластилином? Может, вы откусывали в детстве от одного из разноцветных брикетов, которые лежали в картонной коробочке? Если да, то представьте, что лакомитесь этой массой для лепки.

– Лампочка, – затараторила госпожа Крюкова, входя в столовую, – огромное вам спасибо за прекрасного доктора Дмитрия Владимировича! Вот, примите в знак моей любви! – Она поместила на стол блюдо, сдернула с него салфетку и продолжила: – «Утопленника» когда-нибудь ели?

Если ты кому-то помог, то потом постарайся побыстрее удрать от карающего меча благодарности.

— Зависть — желание иметь то, что есть у другого, и поиск в этом вдохновения. Ревность — понимание, что ты никогда это не обретешь. И хотя зачастую они прячутся за похожими масками, их всегда можно отличить. Ревность — громче, необузданнее и зачастую публична.

Внутри все горело. Не столько от боли, сколько от злости. Главным образом на саму себя. Мне некого винить. Я сама сделала ставку на избалованного богатея, с которым у меня мало общего, и дорого за это поплатилась. Может, Риггс прав, и мне пора подумать о том, чем я хочу заниматься, а не о том, как хочу жить.

— Ты мой смысл, мое вдохновение, мой человек. Самое главное, ты — единственная. С нашей первой встречи. Она вышла неординарной и странной, и я точно произвел не лучшее первое впечатление. Но оттого наша судьба становится еще более особенной. От нашей способности любить друг друга со всеми недостатками, навеки.

С незапамятных времен брак был прагматичным соглашением между семьями и отдельными лицами. Любовь — это недавнее, непрошеное явление. Потакание своим желаниям и эгоцентризм. Лично я считаю, что во всем виновата Джейн Остин. Неужели она не могла написать детектив?

— Забрасывать детей деньгами — это не любовь. Это признание вины.

Мы правда склонны забывать слова и поступки других людей, но всегда помним, какие чувства они у нас вызывали.

— Я принимаю твою кровь и даю тебе свою. Мы повязаны волей, а не утробой. Я пойду с тобой рука об руку. Я буду стоять с тобой — в огне, в воде, на земле и в буре. Я разделю с тобой верность своих друзей и заберу жизни твоих врагов. С кровью сплетутся наши дороги, если на то будет твоя воля.

Это были не бандиты и не вражеские солдаты. Обычный плебс, пьяный, тупой и озлобленный люд. Одна половина их выкриков противоречила другой, но в главном они сходились и этого им было достаточно. Они знали. Хуже того — они верили.

Мир был серым, затянутым туманом полуправды и намеков. Марк принял это, как человек, выросший в торфяном смоге, перестает замечать, что дышит ядом. Он пробирался сквозь этот туман на ощупь, как слепой пес, принимая правила игры, даже если не понимал их и не умел использовать. Жизнь научила смирению. Луций научил.

— Человек, который учил меня драться, как-то сказал, что единственный бесчестный бой — это бой, который ты проиграл.

— Он безрассуден как бешеная собака, упрям как осел, хитер как лис и наивен при этом как новорожденный кролик. Он хороший человек. Он добрый, порядочный, до смешного принципиальный и никогда не был жестоким ни к кому, кроме самого себя.

Война — это просто. Вступая в битву, ты подкидываешь монету: аверс или реверс. Выиграешь или проиграешь, выживешь — или умрешь. Тебе может казаться, будто у тебя есть план, что ты на что-то влияешь. Но это иллюзия. Ты просто кидаешь монету снова и снова. Каждый раз вслепую ловишь ее среди искр и пламени — пока она не выскользнет из пальцев и не вонзится в землю ребром.

Не нужно быть идеальным для того, чтобы найти свой идеал и затеряться в лавине любви.

Я мог бы похвастаться тем, что женщин привлекает мое накачанное тело или ум, но давайте смотреть правде в глаза — женщин возбуждают мои деньги.

— Вы действительно думаете, что участницам «Лавины любви» нужна любовь? Блогеры, секс-коучи, актрисы и модели, которые надеются, что смогут продвинуться по карьерной лестнице или получить доступ к вашему кошельку. Я предлагаю вам перестать строить из себя святошу и получать удовольствие. А любовь всей своей жизни будете искать у себя в Австрии.

Я облажался. Но если эта история — смазливый любовный роман, то мне можно выдохнуть, ведь по классике жанра в конце обязательно будет хэппи-энд.

Сход лавины не подчиняется теории вероятности. Его невозможно рассчитать или предугадать, если ты, конечно, не медиум или какой-нибудь новомодный нумеролог. Так произошло со мной. Меня накрыло этой лавиной любви, когда я этого совсем не ожидал.

Майе неведомо чувство зависти. Совсем. Напрочь. Костюм, прическа, место действия, освещение ее магически преображают. Обожает делать подарки. Покупки, магазинные марафоны ей всегда в несказанную радость. Тут ни ноги, ни спина усталости не ведают. Покупать можно вечно. А потом, затратив добрый час на примерку пары туфель, свитера, спонтанно подарить их первой же явившейся на глаза малознакомой даме

Какая она в жизни? В моей жизни? Совсем непритязательная. Заботливая. Участливая. Добрая. Ласковая. Совсем ничего от Примы, от триумфаторши, привыкшей к овациям. Конечно, она живет в своем мире. Мире своего искусства. Дозваться ее из него может быть иногда нелегко. Я давно привык, если вдруг где-то на улице она останавливается как вкопанная и что-то начинает пробовать ступнями или кистями рук, как

Майя справедлива в своих суждениях. В оценках. Они бывают резки, недипломатичны. Но обескураживающе правдивы. Интуиция подводит ее редко. Первой ее реакции на человека, актера, режиссера, музыканта можно смело верить.

В Майе начисто – до удивления! – отсутствует любопытство. Азарт. Ориентируется она в пути скверно. Оставленная одна в месте незнакомом – на железнодорожной станции, в аэропорту, на стадионе – всегда пойдет в противоположном правильному направлении. Верно, у инопланетян иные ориентиры в земном пространстве.

Майя бесконечно женственна. Ни доли мужского гормона в нее с рождения не заложено. Но в твердости характера ей не откажешь. Он у Майи сильный. Сильный, но очень женственный. Она вспыльчива. Реактивна. Но редкостно отходчива. Это редкое для женской половины человечества достоинство так облегчает совместную супружескую жизнь. В Майе есть замечательная женская уступчивость.

В течение всей своей жизни, каждый день, каждый час она все делала супротив себя, все – наоборот, наперекор общепринятому, общеположенному. Говорила, когда надо было молчать. Молчала, когда надо было говорить. Грубила, когда надо было сказать спасибо. Благодарила, когда вопить было надо. Взрывалась, когда ждали улыбки. Улыбалась, когда лучшим ответом был бы пинок под зад. Все – наоборот.

Убийца, поежившись от зябкого ветра, положил веревочную петлю в карман, немного постоял, поглядывая в разные стороны аллеи, потом стянул с мертвых рук меховые варежки, сунул их в карман; сорвал с головы убитой шапку и сунул ее за пазуху. Неловко, ступая в глубокий снег, выбрался из кустов.

В следующую секунду девушка почувствовала, как сильная широкая мужская ладонь плотно легла на ее рот, перекрыла дыхание. Широко открытыми глазами, наполненными ужасом, она увидела веревку, быстро захлестнувшую ее шею. Елена попыталась просунуть под петлю пальцы, но ничего не получилось: удавка стягивала шею все сильнее.

Майор Щелкунов замолкает и начинает про себя считать минуты, которые, по его мнению, требуются на изнасилование… Одна…. Три… Пять… Молчит и Зинаида, прокручивая в своей голове предполагаемые сцены насилия. Оба стоят и смотрят на глинистое дно оврага, где несколько дней назад произошло два страшных преступления.

От сильного удара навесной крючок вырвало вместе с гвоздями, входная дверь широко распахнулась. Громко стуча каблуками сапог, в избу вломились милиционеры. Наставили на Богомольцева и Козицкого пистолеты, а капитан Мансуров строго предупредил: - Даже не рыпайтесь. Не то сейчас время, чтобы цацкаться! Обоим шкуру продырявим!

Откуда-то резко потянуло сквозняком. Храмов кинулся за занавеску и увидел настежь раскрытое окно, за которым мелькала удаляющаяся спина парня, бежавшего через огород по направлению к соседскому двору. Оперуполномоченный тоже выскочил в окно и кинулся было за ним следом, да куда там!

Сержант заглянул в открытую дверь, откуда доносился плач, и увидел белокурую женщину лет тридцати, одетую в синий служебный халат, лежащую на топчане. Ее остекленевшие глаза смотрели куда-то вверх. Рядом с ней, у изголовья, стояла девочка лет шести, одетая в серое демисезонное пальтишко, и горько рыдала.