В последние восемь лет, после выхода в отставку, Анастасия Каменская старалась сама провожать Чистякова, пресекая его поползновения вызвать такси и не морочиться. Поездок всегда было много, но пока Настя служила, своему времени хозяйкой не была, и проводить мужа удавалось крайне редко.

– Ты меня любишь? Глаза Стасова, зеленые и озорные, окруженные сетью заметных морщин, смотрели на нее вопросительно и с каким-то явным подвохом. Но подвоха Анастасия Каменская не заметила, потому что при появлении шефа так и не оторвала взгляд от экрана компьютера, набивая текст очередного документа. – Я тебя обожаю, – скучно ответила она. – Но бумага от моей страстной любви быстрее не напишется.

Незванов отлично играл свою роль. Гуров даже ощутил укол совести. Артем казался ему тряпкой, но, как выяснилось, он был прекрасным артистом.

Гуров поднял голову. Девушка возвышалась над ним, подобно демону восставшему из преисподней. Крупная, с рельефной фигурой, она напоминала опасное для жизни воплощение, перед которым непременно нужно было держать ответ.

Да, отпуск. Да, свобода. Да, никому не обязан, потому что заслужил отдых. Но трупы, обнаруженный прямо вот тут, под ногами, просто так не появляются.

Незванов отвернулся, шагнул в угол и сломался пополам. Крячко решил было, что сейчас он ткнется лбом в стену и потеряет сознание, но этого не произошло. Артема Незванова стошнило.

Гуров посмотрел на лежащего на полу человека. В самом центре его лба имелась аккуратная черная дыра. Кровь, успевшая за несколько дней свернуться, совсем не походила на саму себя.

Гуров оглянулся и водитель «Hyundai Solaris» тут же придвинулся к спинке своего сиденья, тем самым пытаясь максимально спрятать свое лицо.

В тот вечер, когда мама Света заговорила вдруг о Лёне, все уже случилось. Лиана встретила ЕГО. Того, с кем можно было разговаривать часами о том, что тревожило и угнетало ее столько лет. Того, рядом с кем она внезапно поняла, что с ней все в полном порядке, и все рассказы, и устные, и литературные, – не такая уж ложь. И наплевать, что ОН на несколько лет моложе; на самом деле он умнее и мудрее.

Именно этот подросток, шкодливый и по-детски жестокий, сейчас нашептывал Вадиму: «А классно ты подставил Каменскую! Рассчитался за Вику. Шеф сказал, что все сделали, как надо, все сработало. Хорошо бы ее вообще посадили, и на подольше. Так ей и надо!»

Это слово «провокация» то и дело мелькало в голове, и Настя сначала думала, что следователь пытается вынудить ее совершить ошибку и сказать что-то такое, что подкрепит его подозрения. Но теперь ей стало казаться, что он хочет спровоцировать ее на срыв. На истерику. На повышение голоса, крик, брань, угрозы. Он с нетерпением ждет, когда она утратит самообладание и заорет голосом базарной торговки...

В этот вечер Светлана Дмитриевна Гнездилова впервые напилась по-настоящему. Для этого понадобилось не так много спиртного, ведь прежде, под чутким руководством строгого супруга, она позволяла себе не больше одного бокала вина, и привычки к алкоголю не было. Вырвавшиеся наружу мысли и чувства не удивили изрядно опьяневшую женщину, казались естественными и нормальными и не вызывали стыд и неловкость

Давно Анастасия Каменская так не смеялась! Хохот душил, на глазах выступили слезы, и она зажимала ладонью рот, изо всех сил стараясь не издать ни звука. Стены в этом маленьком отельчике не бог весть какие толстые, включенный в соседнем номере телевизор слышен вполне отчетливо, и если Латыпов все еще стоит перед дверью ее номера, то…

– Стасов, отдай мне это дело, – голос Анастасии Каменской прозвучал почти умоляюще, и она невольно испытала отвращение к себе самой. Но все-таки добавила: – Пожалуйста. – Да зачем оно тебе? – удивился Владислав. – Дело пустяковое, с ним даже ребенок справится, вот пусть Вася и покажет, на что способен. А ты отдыхай пока.

- Значит, ты мог бы провести этот платеж как расходы на приобретение таких компаний? - Нет, не на само поглощение, а на якобы проделанную оценку актива, после которой было решено его не покупать. Иногда мы проводим всестороннюю проверку компании, прицениваемся, но в конце концов решаем, что приобретение этого актива нам невыгодно. Но даже в этом случае все равно уходит уйма денег.

- Вам надо будет просто выбросить этот мобильник и начать пользоваться следующим. Для начала я для каждого из нас двоих купил по три таких телефона. Если будет нужно, позднее я куплю еще. Три номера ваших одноразовых мобильников я записал. А номера моих записаны вот здесь. – И он протянул Шерману еще один лист бумаги.

- Я разыщу их всех одну за другой и с каждой из них напрямую заключу соглашение о неразглашении и выплате отступных. - Что вы имеете в виду, говоря «напрямую»? - Вы действительно хотите знать все детали? - Нет, наверное, не хочу.

Картер был в замешательстве. По данным некоторых опросов общественного мнения Мэтьюс являлся человеком, которому американцы доверяли больше всего. Если то, что говорила о нем эта девушка, правда, это станет оглушительной сенсацией. Но это было большое "если".

Она разобрала только одно слово: «Прочь»! Вновь повернула голов, но Клауса справа от нее больше не было. Прямо перед ней, в каких-то двадцати ярдах, виднелась небольшая яхта. Сейчас она врежется в эту яхту на полном ходу. Она хотела попытаться спрыгнуть с гидроцикла, но на это уже не было времени. С бешено колотящимся сердцем она открыла рот и начала истошно кричать.

- Могущественная корпорация ведет с каким-то человеком переговоры о заключении мирового соглашения о выплате отступных и неразглашении и, возможно, оказывает на этого человека давление, чтобы он согласился его подписать. Может быть, этот человек не хотел решить дело миром. И вдруг этот человек погибает в результате несчастного случая. На мой взгляд, такое совпадение выглядит отнюдь не случайным.

– А потом? – заинтересовался Погожин. – Умирают, – ответил я.

– То есть, вы сказали Маргарите, что Воровский может обмануть и покупателей, да и ее тоже. Так? – наконец, заговорил Арсений.

Он вырвал у меня из рук мой телефон и опять уткнулся в экран. – Вот и те, кто ее искал до нас, так же подумали и не придали значения этому факту. Они поминутно восстановили день исчезновения, а на предыдущий – так, взглянули для проформы… – он увеличивал фотографию и рассматривал ее, ругаясь на солнце, мешавшее увидеть детали. – А в этот день она гуляла не одна! А с мужчиной… или с женщиной, пока

Валентина Матвеевна, попрощавшись с Сердюковым и Писковым, ушла, и почти сразу в зал вошел высокий длиннорукий мужчина, которого я, кажется, видел в прошлый раз. Вероятно, один из партнеров Сердюкова. Лицо его было словно вырублено из камня, глаза чуть сощурены, а рот, готовый отдать очередное приказание, приоткрыт.

– Я покопался в криминальной хронике, – продолжил Арсений, – и выяснил, что на следующий день после той оргии на окраине этого поселка была обнаружена мертвая девушка. Возбудили уголовное дело – убийство, но оно так и осталось нераскрытым.

Признаюсь, я был поражен! Дверь в тайную комнату, спрятанная настолько хорошо, что никто не сумел ее найти! Строганов – гений! Вихрь мыслей пронесся в моей голове и даже такая, что мы сейчас обнаружим за этой дверью пропавшую девушку…

Ей показалось? Или с ответом что-то не так? Не то он прозвучал с едва уловимой задержкой, не то, напротив, слишком быстро... Но всё объяснимо: безошибочных людей не бывает, даже самые талантливые и феноменально одаренные совершают ошибки и промахи, и писатель Климм наверняка вспомнил сейчас те неверные и неточные оценки, которые он давал людям.

«И снова я вредничаю, – мелькнуло у Насти в голове. – Петя отправился в поход за правдой, а я делаю вид, что не понимаю, и упорно толкаю его в сторону художественной литературы».

На полу лестничной площадки, возле самой двери их квартиры, лежала роза. Белая, свежая, полураспустившаяся, с сочными упругими лепестками и насыщенно-зелеными листьями. «Опять, – подумала Катя, ощущая, как растет в груди ласковое тепло. – Это уже пятая... Или шестая?»

Ну что ж, начнем. Настя полагала, что самый эффективный способ обучения – на собственных ошибках. Если давать вначале голую теорию, то без практического применения она все равно в голове не отложится, только время впустую потратишь. Поэтому пусть молодой журналист сперва сам расскажет, какие выводы он сделал из прочитанных материалов, а потом Настя попробует объяснить, в чем он оказался не прав.

В последние восемь лет, после выхода в отставку, Анастасия Каменская старалась сама провожать Чистякова, пресекая его поползновения вызвать такси и не морочиться. Поездок всегда было много, но пока Настя служила, своему времени хозяйкой не была, и проводить мужа удавалось крайне редко.

– Ты меня любишь? Глаза Стасова, зеленые и озорные, окруженные сетью заметных морщин, смотрели на нее вопросительно и с каким-то явным подвохом. Но подвоха Анастасия Каменская не заметила, потому что при появлении шефа так и не оторвала взгляд от экрана компьютера, набивая текст очередного документа. – Я тебя обожаю, – скучно ответила она. – Но бумага от моей страстной любви быстрее не напишется.