Если ты любишь своих друзей, То подумай: нет ли среди них кого, Кто по воле судеб и чужих кошельков, Оказался на другой стороне. Вспомни их номера. Позвони. Не читай вечно врущих с утра газет. Вам не надо лгать. Вам понять легко, То, что вы не нужны войне...

Когда мы в тех, кого любили, готовы всаживать ножи, о наших детях мы забыли... За что они — давленыши? Закончились о братстве сказки. Наш бывший сказочник — палач. Но по-грузински и абхазски плач — это плач...

Это женщины России. Это наша честь и суд. И бетон они месили, и пахали, и косили... Все они переносили, все они перенесут..

О, нашей молодости споры, о, эти взбалмошные сборы, о, эти наши вечера! О, наше комнатное пекло, на чайных блюдцах горки пепла, и сидра пузырьки, и пена, и баклажанная икра!..

Ты спрашивала шепотом: «А что потом? А что потом?» Постель была расстелена, и ты была растеряна…

Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы — как истории планет. У каждой все особое, свое, и нет планет, похожих на нее...

Ты большая в любви. Ты смелая. Я – робею на каждом шагу. Я плохого тебе не сделаю, а хорошее вряд ли смогу...

В самых неожиданных местах из-под штукатурки появляются доселе неизвестные надписи или изображения, под слоями асфальта находят забытые люксферы, становятся доступными прежде закрытые пространства, предоставляющие новую порцию артефактов.

ДВЕРНЫЕ РУЧКИ, СТЕКЛЯННЫЕ БЛОКИ, СТАРИННЫЕ БУКОВКИ, ТАБЛИЧКИ, ДЕРЖАТЕЛИ И КИРПИЧИКИ — ВСЕ ЭТИ МЕЛОЧИ УШЕДШИХ ЭПОХ ВРОДЕ БЫ НАХОДЯТСЯ ПОВСЮДУ. НО ТОЛЬКО ПРЕДСТАВЬТЕ, СКОЛЬКО ЛЕТ И ДАЖЕ СТОЛЕТИЙ ОНИ ЖДАЛИ ВСТРЕЧИ С НАМИ.

Это его язык. Сложный и особенный. Но когда овладеешь им, начинаешь смотреть по-новому на окружающее тебя пространство. Видеть не только общее, а еще и частности, из которых оно состоит. Это целая наука, способная в итоге перевернуть сознание.

Я, КАК И ВЫ, ЛЮБЛЮ МОСКВУ. А ЕСЛИ ЛЮБИШЬ ИСКРЕННЕ, ТО ВСЕГДА ЦЕЛИКОМ. СО ВСЕМИ МЕЛОЧАМИ, НЮАНСАМИ И ОСОБЕННОСТЯМИ. ВЕДЬ ИЗ НИХ И СКЛАДЫВАЕТСЯ ПОЛНОЦЕННАЯ КАРТИНА.

Ловко. Без их помощи вы бы не справились. Камень катить, символы на нем долбить, дорогу в реке мостить - это не для белоручек. Ну, ну, Евграф Павлович, не серчайте. Скажите лучше, откуда вы узнали, как капище должно выглядеть?

Они вернулись к речушке, прошли по тайной тропе, долго и безуспешно карабкались по склону оврага, но, в конце концов, взобрались наверх, к замеченному ранее павильону из желтого камня. Прежний владелец усадьбы генерал-аншеф Петр Иванович Стрешнев нарочно выстроил его в уединенной части парка, для отдыха от назойливых домочадцев и гостей.

Марджиям записала три даты на клочке бумаги, развернула длинный свиток с цифрами и непонятными символами. Минут десять отрешенно водила пальцем по строчкам и столбцам, позабыв о гостях. Те реагировали на это по-разному. Сыщик опустился на мягкий ковер, скрестив ноги по-турецки, и листал ближайший к нему фолиант.

Выходит, вы не в курсе его мономании? Он обожает старинные легенды, мифы, былины, и постоянно ищет доказательства, что все события, описанные в древних эпосах, происходили в реальности.

Воронеж на полдороги между Кавказом и Москвой. Убийце как раз требовался очередной отвлекающий момент, чтобы его не разоблачили. Настоящее безумие нельзя вызывать по заказу, мозг человека — слишком сложный механизм. А создать видимость безумия… Предположу, что злодей добавил в еду семена дурмана. И заметьте, снова за ужином!

Мы забирались в такие места, где прежде не ступала нога человека. Вообразите, там даже козьих троп не было! Первозданная природа, прекрасная и смертельно опасная… Перезимовали в Тифлисе. Во второй год вылазки делали реже — слишком много времени уходило на описание наших открытий, на корреспонденцию с университетами и научными журналами.

Лев Иванович был в числе первых, кто рвался узнать, есть кто-либо на яхте или нет. Как только Аня услышала знакомые фразы «лежать», «лицом в пол», «руки за спину», сразу стало ясно, «Доминика» оказалась с пассажиром.

Когда обнажилось содержимое коробки, Вадим сделался пунцовым, как вареный рак, а это означало лишь одно — раньше этот предмет ему доводилось видеть и даже держать в руках.

Прошло десять минут, и за это время не произошло ровным счетом ничего. Внучка убитой стояла и рассматривала лежащий перед ней труп бабушки, не задавая вопросов.

Звук шел именно из-под двери. Там оказался крупный красный камень, который был настолько большим, что легко размещался в просвете между полом и дверью и одной из своих граней цеплял поверхности, издавая неприятный скрежет.

«Труп расположен лицом вверх, головой к журнальному столику на расстоянии полутора метров, ноги направлены к стене с картинами, руки вытянуты вдоль туловища…»

Девушка впервые видела убитого человека так близко. Она старалась даже не дышать, настолько ее впечатлила вся эта картина. В какой-то момент практикантке даже стало плохо.

Я помню древнюю молитву мастеров: Храни нас, Господи, от тех учеников, Которые хотят, чтоб наш убогий гений Кощунственно искал всё новых откровений...

Где я? Так томно и так тревожно Сердце мое стучит в ответ: Видишь вокзал, на котором можно В Индию Духа купить билет?..

Здравствуй, Красное Море, акулья уха, Негритянская ванна, песчаный котел! На утесах твоих, вместо влажного мха, Известняк, словно каменный кактус, расцвел...

Я закрыл «Илиаду» и сел у окна. На губах трепетало последнее слово. Что-то ярко светило — фонарь иль луна, И медлительно двигалась тень часового...

В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо свое, тогда Солнце останавливали словом, Словом разрушали города...

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф...

Любой, кто обнаруживал труп, погружался в стресс, только у каждого он проявлялся по-своему. Та же Арефьева, помнится, наткнувшись на тело Шлицмана, застыла от страха и помутилась рассудком.

Ольга Игоревна лежала лицом к стене и, черт побери, казалась, что вот-вот обернется и испугается, увидев возле дивана двух мужиков. Светлые длинные волосы на этот раз были заплетены в косу, свернувшуюся у спины.

Физрук расправил плечи и слегка откинул голову назад, чтобы шея казалась шире и выглядела мощнее, словно демонстрировал физическую мощь, давая понять, что Гуров не на сосунка нарвался и вообще лезет не в своем дело.

- Ну что тебе сказать, Лев Иваныч, - вздохнул Дроздов. - Убили вашего учителя. Как есть убили. Смерть наступила между двумя часами и половиной третьего утра. Он, по сути, теплым еще был, когда его нашли.

Ольга Игоревна находилась в таком состоянии, что краше в гроб кладут. На Гурова она смотрела, как на чудище рогатое, и при его попытке приблизиться, так и прижимаясь к стене, поползла в сторону.

Гуров наклонился и чиркнул зажигалкой. Возле рта Шлицмана виднелись остатки рвотной массы. Лицо покрывали кровавые мазки, словно кто-то решил напоследок раскрасить его, но источника кровотечения навскидку не было видно.

Алексей нанес решающий удар – и от боли в костяшках самого перекосило. Беккер откинул голову, потерял сознание.

Потная рубашка прилипла к телу. Сидеть в машине смысла не было. Он вышел из салона, закурил, сделал вид, что проверяет накачку шин. Явной слежки он не заметил, но чувство опасности колотило в набат!

Возможно, враг уже чувствовал угрозу – у опытных агентов звериный нюх на опасность. Он заметил визитеров в окно и быстро сделал выводы.

- Слушайте своего командира, ребята! – крикнул Синявин. - А ну, пошли все прочь, освободить проход! Кто-то дернется – я его убью, мне терять нечего!

Молодой лейтенант, ворвавшийся первым, охнул от боли, выронил пистолет. Пуля пробила колено.

Когда полковник поднял голову, в переносицу ему смотрел ствол табельного «ТТ». Синявин выглядел спокойным, но в глазах блестел холодок, в простодушной мине обозначилось что-то хищное.