Перед ними лежал город, казавшийся нарисованными на асфальте клеточками.  Солнце медленно опускалось за горизонт, плавило небо, мешая ярко-розовые и голубые краски с азартом молодого художника-импрессиониста. Закат был такой густой, что его можно было пить, как клубничный коктейль.

Если что-то с тобой случилось, значит, либо заслужил, либо тебе послали испытание. И... каждому дается столько, сколько он может вынести...

Мысль о том, что сон — это маленькая смерть, вполне банальна, но от того не становится менее справедливой. Каждое утро в нашей постели просыпается немного другой, немного не тот человек, что ложился в нее вечером. Мы редко об этом задумываемся, но чувствовать — чувствуем. Должно быть, именно поэтому пресловутую новую жизнь люди начинают исключительно с утра. Ну или хотя бы обещают себе начать: вот проснусь в понедельник (первого числа, в день рождения, после отпуска, нужное подчеркнуть) и...
Иногда, впрочем, такое случается без всяких клятв и зароков. Открываешь глаза и чувствуешь себя кем-то другим, будто бы за ночь тебя подменили.

Люди вообще существа разнообразные... с первого взгляда не очень-то разберешь, что у кого внутри. Но так гораздо интереснее жить, правда.

Подарок приятнее, чем то, что… покупают по твоей просьбе, – ведь никогда не знаешь
наверняка, что окажется в заветном свертке.

Но красота, подлинная красота, исчезает там, где появляется одухотворенность.

- Сай, выбор есть всегда. Правда, он почти никогда нам не нравится…

— Нет… нет, я боюсь, нет. Видишь ли, девочка моя, я — анти-Дионис. У меня есть репутация, которую нужно поддерживать. Дионис думает, он знает все о вечеринках? Он ошибается! Его пирушки банальны по сравнению с тем, что могу сделать я. Например, тот старый трюк, когда мы нагромождали горы одну на другую, чтобы достичь Олимпа…
— Я же говорил тебе, что это не сработает, — пробормотал От.
— И другой, когда мы с братом оделись в мясо и бежали через полосу препятствий с драконами…
— Ты сказал, что канал Гефест ТВ покажет это в прямом эфире, — заметил От. – Никто меня даже не увидел.
— В общем, этот спектакль будет даже лучше, — пообещал Эфиальт. — Римляне всегда хотели хлеба и зрелищ — еды и развлечений! Когда мы уничтожим город, я предложу им и то и другое. Вот это дело!

В следующий раз, когда у Пайпер будет возможность, она поклялась, что расплавит Катоприс и отправит его прямиком на металлолом. Тупой нож никогда не показывал ей всю историю целиком. Да, она видела себя тонущей. Но если бы она знала, что девять высушенных зомби-нимф ждут ее здесь, она бы никогда сюда не сунулась.

Эй, отойдите от меня! Я психованный! Меня в детстве гарпии украли и с башни уронили!

Это хорошо, что ты говоришь «постараюсь». Это вселяет некоторую надежду, что ты реально смотришь на вещи...

Я уже однажды встречал человека, который точно так же смотрел на мои зубы.Это было вечером в тихом зеленом сквере, где чудно пели соловьи. Что было дальше,
я не помню. Я очнулся на заплеванном асфальте. Бумажник исчез. А соловьи пели все так же чудно...

Я не могу не отвлекаться! Я мыслю, когда говорю, а молча мыслить у меня не получается...

— Ты не умеешь водить машину, осел!
— Здрасьте, дуся! Так мы ж в Москве! Тут водят все, кому не лень! А те, кому лень, ездят на метро.

Принесите кто-нибудь мой слуховой аппарат и новый барабан для перепонок!

На больных не обижаются. Над контужеными не смеются.

И вообще, какая же я свинья? В худшем случае, симпатичный юный кабанчик!

Какое трогательное доверие! Бабочка-однодневка просит взаймы на сорок четыре года?..

Не надо оставлять меня без чувства юмора! Вообразите, что будет, если у меня отнимут юмор и останется одна болтливость? Я же вас в буквальном смысле задолбаю.

Как говорится, деньги на бочку, селедку в помойку, тайны на стол!

Ну-ка, ну-ка! С этого места, пожалуйста, совсем подробно! Как сказка «Колобок» в пересказе для идиотов!

Но одно дело нравиться, а совсем другое быть похожим. Вот мне слон, к примеру, нравится. Разве из этого следует, что я мечтаю быть похожим на слона?

— Проход где-то здесь, — сказал он. — Место погребения этого парня находится здесь. Некий Рафаэль?
— Знаменитый художник, я полагаю, — сказала Хейзел.
Лео пожал плечами. У него был кузен по имени Рафаэль, и его имя мало интересовало. Он задался вопросом, мог ли он вытащить динамитную шашку из своего пояса с инструментами и создать небольшой взрыв; но предположил, что смотрители этого места, вероятно, вряд ли одобрили бы эту затею.

Я боюсь за мое счастье, как бы оно не исчезло у вас под руками.

Горе — это когда у тебя ничего не осталось. Тебя как будто хоронят, ты словно тонешь в мутной желто-коричневой воде. С каждым вдохом в горло заливается грязная жижа. Здесь не за что ухватиться, нет шансов вырваться на поверхность. Нет смысла бороться. Надо оставить все так, как есть. Ты чувствуешь давление со всех сторон, твои легкие сжимаются. Ты не сопротивляешься и уходишь глубже и глубже. Нет ничего, только дно. Только привкус железа, эхо прошлого и дни, которые кажутся сплошной ночью.

"Хороший друг хранит секреты. Лучший друг помогает хранить секреты."

"Темно-синие глаза мечтательного, сонного, ждущего цвета..."

Люди таковы, какими вы хотите видеть их, смотрите на них добрыми глазами, и вам будет хорошо, им – тоже, от этого они станут еще лучше, вы – тоже!

— Раньше никогда не видел, как летает Джейсон, — проворчал Перси. — Он выглядит, как светловолосый Супермен.

Большинство благополучно приспособились к новым условиям, вошли, так сказать, в современную колею. Правда, кое-кто еще оплакивает старину, но это больше для вида. Их теперь силой не заставишь жить по-старому.

Присущая каждому человеку потребность в признании собратьев, потребность в некоем культе братства, психологическая, едва ли не физиологическая потребность в одобрении твоих мыслей и поступков. Сила, которая удерживала людей от нарушения общественных устоев, которая вела к общественной взаимовыручке и людской солидарности, сближала членов большой человеческой семьи.
Ради этого одобрения люди умирали, приносили жертвы, вели ненавистный им образ жизни. Потому что без общественного одобрения человек был предоставлен самому себе, оказывался отщепенцем, животным, изгнанным из стаи.

Вам все это легко и спрашивать и осуждать. Видно, в вас сердце-то смолоду билось тихо, а то бы осталось хоть что-нибудь в воспоминании.

— Если мы знаем друг друга в другом лагере, то удивительно, что я еще не превратил тебя в дельфина.
— Мы это уже обсуждали, — заверил его Перси. — Я думаю, что вы просто слишком ленивы, чтобы сделать это.

Она опустилась на колени рядом с Лео. Ее серые глаза были похожи на стальные подшипники. Светлые волосы свободно падали на плечи, но Лео не считал это привлекательным. Он понятия не имел, откуда взялся стереотип о тупых блондинках. С тех пор, как он встретил Аннабет на Гранд-Каньоне прошлой зимой, когда она пришла к нему с выражением «Дай мне Перси Джексона или я убью тебя», Лео думал о блондинках, как о слишком умных и слишком опасных.

Можно было бы подумать, что девять планет – вполне достаточное место для племени, чересчур плодовитого, чтобы поместиться на одной. Но все вы прекрасно знаете, что это не так.

Ветер трепал жесткие темные волосы Джованни, который стоял по щиколотку в воде и смотрел на остывающий закат. Тяжелый красный шар солнца медленно опускался за темную полосу горизонта, и юноша готов был поклясться, что слышит шипение уставшего за день светила.

Как хорошо чувствовать себя свободной. Кажется, поднимешься сейчас на носочки – и полетишь, подхваченная порывом ветра.

«Если ваши действия приносят в мир что-то положительное, то вы получаете в той или иной форме изобилие, а в жизни часто случается, что именно оно и выражается в виде денег. Если вы выплескиваете в мир большое количество положительной энергии, то мир перед вами не остается в долгу».

Экхарт Толле, один из самых популярных современных духовных учителей, участник проекта «Тайна сердца».

Что такое след одного человека для города? Это ведь только сам человек все время хочет чувствовать свою важность и значимость. А городу, кажется, все равно. Не задумываясь, даже не замечая, он, подобно поверхности муравейника, непрерывно движется, меняясь и перемешивая, переваривая и людей, и их невнятные следы, и столь же невнятные судьбы.
Но следы, хоть и невидимые, остаются. Не столько отпечатки ступней, сколько отголоски душевных движений, отзвуки личности...

Только ум может быть счастливым.

Принести себя в жертву ради спасения семьи — казалось очень благородным поступком, очень собачьим поступком, знаете ли.

Один баскетбольный мяч для того, чтобы управлять ими всеми

Он всегда включался медленно, зато и выключался долго.

Она способна на минуту заскочить в магазин за зубной щеткой и вернуться через три часа с тележкой покупок.

О, Марс моих грез, закат моего разума, кошмар здравого смысла!

Еда тут ни при чем. Я толстела, потому что мой организм только весом мог защититься от твоей вампирской ненасытности! Это ты сделал из меня динозавра!
Все эти годы ты завидовал, что я такая большая, такая цветущая, а ты тощенький и зеленый, как дохлый крокодил. Ты скрыто комплексовал, ты расстреливал меня энергией своей черной зависти, и я стала набирать вес!

— Я очень осторожна! Со мной такого не случится!
— Надо же какое совпадение! Три четверти обитателей Потустороннего Мира, попавших туда раньше срока, были очень осторожны! Крайне осторожны!

И вообще, если разобраться, прыщи — это бурление мысли! Пир идей! Мыслям тесно внутри, и они расцветают снаружи!

А то ломать всякий дурак умеет, а как чинить, так Пельменника заставляют. А Пельменник такой бедолага, что, кроме как себе в палец, сроду гвоздя никуда не вбил!..

Знать, такая наша участь: сколько ни жульничай, все равно честным помрешь!