– Ничего я о тебе не знаю. Или о себе? Так ведь это одно и то же!

...без привычки к труду и внутреннего стержня художников не бывает.

Все-таки Гоголь был не совсем прав – может, вообще-то на свете и не скучно жить, господа, но такую вот, как у мамы, жизнь проживать и скучно, и грустно, и очень печально.

Мужчины. Сколько из-за них шуму и пыли, и разбросанных носков, и пролитых слез. Разве кто-то мечтает об этом? Мы же мечтаем совершенно о другом, и любовь, как праздничная коробка с бантиком, выглядит достойно и красиво, и заманчиво. Так и хочется открыть ее, потому что за такой красивой упаковкой может быть только что? Конечно же, безоблачное счастье. Бело-розовое облако в синих небесах, смеющиеся лица, красивые жесты, цветы и рестораны, дети в матросках и с идеально постриженными ногтями. И на руках, и на ногах.

— Дикое существо должно жить в дикой природе,

Тим был существом трех измерений. И как она сожалела, что у нее не было таланта, чтобы увековечить его.

Потом он посмотрел на пастуха, но лицо Махаза оставалось непроницаемым.
И вдруг он сразу догадался, что с деньгами здесь ничего не получится. В этом лице нет щели, куда можно было бы просунуть деньги, нет слуха в этих ушах, способного радоваться колдовскому шелесту этих бумажек.

...ответственность за счастье другого — тяжелая ноша.

— Ну… если честно, мне как-то неуютно в моей шкуре.

- Отчего мне так легко, радостно и свободно? Именно свободно. Подумаю о завтрашней казни – и как будто ее нет. Посмотрю на стены – как будто нет и стен. И так свободно, словно я не в тюрьме, а только что вышел из какой-то тюрьмы, в которой сидел всю жизнь. Что это?

Друзья! У нас будет красная луна, красное солнце, и у зверей будет красная веселая шерсть, и мы сдерем кожу с тех, кто слишком бел, кто слишком бел… Вы не пробовали пить кровь? Она немного липкая, она немного теплая, но она красная, и у нее такой веселый красный смех!..

Ужас перед случившимся застывал в нем, свертывался в комок и лежал в душе, как что-то постороннее и бессильное.

Находясь при действующей армии провиантмейстером, он довольно непринужденно распоряжался казенною собственностью и облегчал себя от нареканий собственной совести только тем, что, взирая на солдат, евших затхлый хлеб, проливал обильные слезы.

Ты кончился, Сафронов! Ну и что ж? Все равно я ведь остался, буду теперь, как ты; стану умнеть, начну выступать с точкой зрения, увижу всю твою тенденцию, ты вполне можешь не существовать…

...такая хрупкая вещь, как человеческая жизнь, может иметь достойный смысл, только связавшись с чем-то безусловно прочным, не зависящим ни от каких случайностей. Только сделав ее частью этой прочности, пусть самой малой, можно жить без оглядки и спать спокойно в самые тревожные ночи.

...человек, берущий на себя ответственность владеть Книгой, неизбежно должен стать неофициальным вождем нетрадиционной духовности, определяющей жизнь Авенинга. В этой роли Нина не продержится и пяти минут.

Это я. Нужно убить себя. Нужно убить себя, если даже это сон.

Насколько последний был распущен и рыхл, настолько же первый поражал расторопностью и какою-то неслыханной административной въедливостью, которая с особенной энергией проявлялась в вопросах, касавшихся выеденного яйца.

...за краткой и полюбовной разлукой последует разлука ужасная и окончательная, которую мы подготовили, сами того не ведая.

Ясный рациональный мир, во имя которого она проводила кампанию, не претворился в жизнь, а она так и не пришла к согласию с более запутанным миром, который существовал в действительности.

Мы не должны стремиться к тому, чтобы придать нашей жизни зримую форму. Все наши жизни незримо формирует бог.

...я убедилась на опыте, что люди очень мало интересуются друг другом. Даже самые восхитительные сплетни и те недолговечны.

Описать не могу, сколько для меня и моих родных значила покупка этого дома, каждой его спаленки. До сих пор я помню, как мы подписывали договор в агентстве недвижимости, — все трое сияли, улыбались, мысленно прощали друг другу полтора десятилетия грехов — порки, которые мне по молодости закатывал отец, мамины тревоги и мании, мою подростковую замкнутость, — ибо уборщик и его жена в кои-то веки что-то сделали правильно! И теперь все будет хорошо.

Тот, кто обчистил виноградник, виноват не больше того, кто стоял на стреме.

Если добро имеет причину, оно уже не добро, если оно имеет последствие – награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий.

— Мама? — спросил Арес. — Почему ты не двигаешься? И почему у тебя руки и ноги все мокрые и светятся золотом?
Гера смогла лишь всхлипнуть:
— Помогите…
Боги повернулись к Гефесту.
— Так, — проворчал Зевс. — Что ты сделал?
Гефест приподнял свои косматые брови.
— Странно, отец, я думал, ты оценишь. Твоя жена стала намного тише. Если уж на то пошло, она никогда больше не покинет этот трон.

В конце концов оба дракона были убиты, что стало печальным событием… ну разве что для одного Ареса.
Первым пало чудище в центральной Греции. А одолел его Кадм, бродящий неподалеку с группой своих соратников в поисках места для основания нового города. Дельфийский оракул сказал ему следовать за одной коровой, и там, где корова упадет в изнеможении, и будет лучшее место для закладки города.
Лично меня это поражает. Вот вы бы решились пойти за мужиком, следующим за коровой? Но, по всей видимости, приятелей Кадма это не смущало. Они шли с ним, пока эта бедная корова не упала, вызвав бурю восторга.
— Мы на месте! — объявил Кадм. — Начнем же строительство! Ах да, давайте для начала убьем эту корову и принесем ее в жертву богам?
В тот миг корова, думаю, сильно пожалела о своем падении, но было уже слишком поздно!

Человек не властен над судьбой.

...это не ты нажал на курок, но вину за это тебе придется нести до конца жизни.

— Решение простое, — сказал Зевс. — Таймшер!
Афродита нахмурилась.
— А это возможно с парнем?
— Конечно! — заверил Зевс. — Треть года Адонис будет проводить с тобой, вторую треть — с Персефоной, а еще одну — по своему разумению. — Зевс хлопнул Адониса по плечу. — Парням необходима возможность расслабиться, отдохнуть от прекрасных дам. Я прав, брат?
— Н-наверное… брат.
Лицо Зевса помрачнело.
— Никогда не называй владыку мироздания братом. А так, думаю, мы договорились!

Все обманывают его, даже животные; когда он ласкает собаку, она кусает его за пальцы, а когда он бьет ее палкой – она лижет ему ноги и смотрит в глаза, как дочь. Он убил эту собаку, глубоко зарыл ее и даже заложил большим камнем, но кто знает? Может быть, оттого, что он ее убил, она стала еще более живою и теперь не лежит в яме, а весело бегает с другими собаками.

Чужие языки учишь не по словарю. Невыразимое в словарях не найдешь.

Мне нравится этот парень.
Нет, серьезно.
Аид, может, тот еще жуткий тип, но ему реально в этой жизни не свезло. Несмотря на то, что он был старшим сыном Реи, к нему все относились как к младшему, так как боги высвободились из желудка Кроноса в порядке, обратном тому, как они туда попали.
Но мало того, когда боги делили зоны влияния в мире, Аиду досталась наименее вдохновляющая его часть — подземный мир.
Конечно, Аид, в принципе, весь из себя такой мрачный, так что вы можете возразить, что ему было судьбой уготовано царствовать там, внизу. Он вечно был погружен в себя и носил все черное. Длинная темная челка закрывала глаза, прямо как у какого-нибудь эмо-подростка из японской манги. А став владыкой Царства Мертвых, он вообще лишился даже намека на румянец, так как раз и навсегда оставил мир смертных.

— Слушай, пап, у меня тут вторжение в самом разгаре, а твоя жена убила практически всех моих солдат и большую часть горожан.
С небес донесся голос Зевса:
— Вот блин. Чем я могу помочь?
Эак обдумал возможности. Он посмотрел вниз на клумбы и увидел марширующих по ним муравьев, тысячи крох, не знающих усталости и работящих, как… целая армия.
— А ты знаешь, что было бы очень круто? — сказал Эак. — Если бы ты превратил этих муравьев в моих солдат.
— Договорились! — прогремел Зевс.

Чем глубже вы осознаете свободу, тем меньше ею обладаете.

Наказание – видеть, как либо мужчина какой-то, либо какая-то женщина тонут во тьме, а самой стоять тут в вечернем платье.

Тяжелая была жизнь, думала миссис Демпстер. Чего только не отняла. Радость; внешность и ноги. (Она подтянула под юбку культи.)
Внешность, думала она горько. Все дребедень, моя милочка. Есть, да пить, да вместе спать в добрые и черные дни; тут не до внешности; но если желаешь знать, Кэрри Демпстер ни за что бы не поменялась ни с кем, ни за какие коврижки. Ей только хотелось, чтоб ее пожалели. Пожалели за то, что все миновало.

Мне люди нравятся больше капусты.

Я понимаю, что благодетельствовать очень заманчиво, особенно, если вас все осыпают любезностями и ни в чем вам не отказывают, но не всегда можно рассчитывать на благодарность, иногда можно наткнуться и на неприятность.

Здесь что вышла замуж, что схоронили, все равно.

Скажите «нет» мученичеству. Скажите «нет» проблемам, которые не можете контролировать. Скажите «нет» ожиданию того, что кто-то осознает свою проблему.

Ваш внутренний раб может стать источником ваших самых неприятных проблем с работой. Конечно, эта честь может принадлежать и вашему начальнику, и вашим коллегам. Им вы тоже можете сказать «нет», но многое будет зависеть от того, каким именно образом вы это сделаете.

Пусть он многих одурачил, но даже те, кто считал его, по крайней мере, адекватным, никогда бы не назвали его порядочным.

Обычно советские военные и гражданские лица, работающие в Кабуле, начинали спорить, кто это на самом деле – герой гражданской войны Блюхер или же Берия, и дивились, отчего так афганцы почтительно относятся к советским деятелям сталинской эпохи. И, обычно, под конец спора приходили к выводу, что афганцы, также как и советские люди, почитают сильные личности и сильную руку, и тоскуют по тем временам, когда был порядок.

Война вдруг не на шутку навалилась отовсюду, серьезная, настоящая, беспощадная. Отныне стала подглядывать за каждым в отдельности смерть, бродить рядом, шептать что-то, неприятно дышать холодком в шею.

Сумасшедшая старуха Слесарева оживлялась только в том случае, если ей предлагали сфотографироваться. На многочисленных снимках она держит в руке яблоко, бокал с вином или веточку цветущей вишни — Слесарева была старухой с причудами. Однажды, когда под рукой не оказалось ничего подходящего, она вытащила изо рта вставную челюсть и приказала запечатлеть ее с этой челюстью в руке.

Большинство версий утверждают, что Прометей выкрал из очага раскаленные угольки и спрятал их в полом тростниковом стебле — хотя наверняка кто-нибудь во дворце заметил, как он убегает с дымящимся стеблем, оставляя за собой запах подгоревшей лакрицы.

– О! У меня и в мыслях не было шпионить за вами! Но слишком уж соблазнительно понаблюдать за великим человеком в процессе работы.

— ее голову занимали детеныши, радости материнства и каково это будет — делить гнездо с маленьким живым существом.

– Судьба – это не только романтические отношения.