– Если бы ты знала, что творится сейчас у меня в душе…
– Я не хочу знать этого – мне и своего хватает.

– Ну что, как оно? – садясь в кресло, поинтересовалась Марина.
– Да как… зудит все, сил нет, – пожаловался Мишка, отставляя чашку. – Сама-то как?
– Ой, я тебя умоляю! – засмеялась она, перекидывая ногу на ногу. – Как старик со старухой – ну чего, где ломит, как давление?

– Каждый человек что-то кому-то должен. И есть долги, которые возвращать приятно.

...ленивая беспечность может дать человеку ненадолго забвение, погрузив его на короткое время в жизненный сон, но она не сушит и не охлаждает сердца; к нашему несчастью, из этого душевного состояния нас вырывают страсти более глубокие и более страшные, чем те, какие свойственны деятельным натурам.

До конца войны ты лишен возможности загадывать наперед, — ответил он. — Ничего не планируешь дальше завтрашнего дня. А если и позволяешь себе думать о будущем, о своих планах на жизнь, то теряешь все свое мужество. И внезапно воскрешаешь в памяти все те бессмысленные занятия, на которые ты так бесцельно растрачивал свое время… ушедшие минуты, которых уже не вернуть. И тогда понимаешь, что время — самая драгоценная вещь на свете. Потому что время — это жизнь. Единственное, что никогда больше не вернется к тебе. Ты можешь потерять девушку и добиться, чтобы она вернулась к тебе, или же найти другую. Но секунда, вот эта самая секунда, она проходит, и проходит безвозвратно, — он говорил вполголоса, уйдя в воспоминания, и она заметила тонкие морщинки, лучами расходящиеся от уголков его глаз.

Сделать аборт? Он хочет, чтобы она избавилась от ребенка? Он не хочет ребенка, но при этом не хочет, чтобы ребенок был у нее. А ведь она думала, что влюблена в этого человека. Но как можно такого любить?

— Я забыл, как ты выглядишь без макияжа.
— Без него я исчезаю.

Интересно, что хуже: когда у тебя нет вообще никаких принципов или когда они есть, но соблюдать их невозможно?

Над ним летала моя любовь, задевала его крылом по щеке и лбу, а он даже не чувствовал. Разве так может быть?

Зная тебя, я бы сказал: пусть победит подлейший.

Чем больше сахара в голосе,тем выше вероятность,что сахар нужен, чтобы припудрить яд.

Кому суждено быть повешенным, тот в пучине не сгинет и в огне не сгорит

Когда человек достигает своего потолка, он ударяется об него и падает вниз.

Разглядев лицо Буслаева, Джаф пальцами коснулся своей груди и изящно поклонился:

— Прошу простить мне неудачную шутку! Если не ошибаюсь: сам Мефодий Буслаев? Польщен! Но почему на кладбище?

Мефодий невольно посмотрел на надгробие, на котором еще сохранились листья, которые он подгребал себе под голову. Джаф проследил направление его взгляда:

— Ищем интересных однофамильцев? Только не говори, что ты здесь спал!

— То есть не нужно было? — быстро переспросил Меф, понимая, что скрыть это не удалось. Соображают стражи мрака быстро. — Убью Багрова!

Волшебное слово не «пожалуйста». «Пожалуйста» – вежливое слово. Волшебное слово «надо!».

У любящих людей обиды друг на друга тоже случаются. Только они мгновенно перегорают в огне любви. Чем она ярче, тем любая обида мизернее. Что значит для огромного пылающего костра стакан воды? А для хилого костра он может быть губителен.

— По собственному опыту я знаю, что мир время от времени рушится и приходит безумие,...

...глупость следует признать преступлением, которое карается смертью, да только, куда ни посмотри, глупцов хватало везде, поэтому в мире не хватило бы стали, чтобы изготовить достаточное количество ножей для гильотин, и не нашлось бы стольких палачей.

...на Земле нет множества стран со своими собственными интересами, а вместо этого создано единое полицейское государство с тщательно замаскировавшимся диктаторским классом, который и управлял планетой через марионеточные правительства, чтобы скрыть истинную политическую структуру мира.

И хотя искусство он любил, но не считал необходимым обзаводиться собственной коллекцией. Поэтому ни единой картины не висело на стенах его комнат.

Мастерство, конечно, дело хорошее, но хорошо бы еще заручиться помощью оружия. Сойдет любая железяка, в конце концов, главное, чтобы потяжелее.

Жаль, я не могу просочиться в какую-нибудь трещину, чтобы все проблемы остались позади.

Руководство волновалось лишь за сохранность дорогостоящего оборудования — все прочие опасности его не слишком заботили.

Возможно, за несколько последних столетий техника шагнула далеко вперед, но все равно, чтобы прикончить самое крупное в мире млекопитающее, люди лучше гарпуна так ничего и не придумали.

Здоровье до того перевешивает все остальные блага жизни, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля.

Мне всегда казалось: хочешь любить человека — не узнавай его близко. Но ведь это же обман? Путь к любви идет через полное и окончательное разочарование. Разрушила человека до основания (для себя), а потом вдруг открылась в нем какая-то дверца. Вспышка — и ты полюбила. Я этого не знаю, разумеется, а так… гадаю.

Зашли с Матвеем в супермаркет за батоном хлеба. Обратно еле доперлись. Скидки — это когда ты покупаешь вагон ерунды, о существовании которой в другой ситуации вообще никогда бы не вспомнил.

Со светом действует закон передачи огня. Горящая свеча оказывается рядом с другой, и та вдруг загорается. Более того, даже если первая свеча не очень будет хотеть передать огонь - она все равно его передаст, потому что огонь принадлежал не ей. Или другой путь бывает: человек отталкивается от дна. Например, есть  у него мерзкая привычка, зависимость или страсть, от которой он не может освободиться. И он понимает, что никак. Тупик. Он зовет - и ему откликаются. Только от самого сердца зовет - писки тут не прокатывают. В самом невыгодном положении оказываются внешне успешные люди, у которых нет потребности искать. Они покрыты жирком довольства. Самый последний палач в более выгодном положении, чем они. Он еще может ужаснуться и спохватиться.Такие же люди весь мир передавят, лишь бы не тронули их жирок. И все из лучших побуждений. История не сохраняет эгоистов и не сохраняет счастливых в бытовом смысле, сытых и самодовольных людей. Они ей в равной мере неинтересны.

Люди разрушают все, к чему ни прикоснутся. Да, живут они уже не в землянках. По крайней мере, тут, в этой стране. Они построили себе большие красивые жилища с самыми разными комнатами – для сна, для еды

Всякая уверенность происходит от незнания

отец, исполняющий все твои приказы до единого, – мечта любого мальчишки

– Пожалуйста, нам скрывать нечего. Лично у меня никакого оружия нет. Но вот у Дворецки, моего… э… дворецкого, кое что имеется. Значит, так: «Зиг Зауэр» в наплечной кобуре; два метательных ножа – в сапогах, по ножу в каждом; в рукаве – мини пистолет, крупнокалиберный, двухзарядный; гаротта в наручных часах; ну, и три парализующих гранаты в карманах. Я ничего не пропустил, а, Дворецки?
– Забыли дубинку, сэр.
– Ах да, извини. Плюс свинцовая дубинка с шариками из подшипников, она спрятана у Дворецки под рубашкой.

Через час Дафна с Мефодием не выдержали и слиняли от влюбленной парочки, оставив Петю и Олю у Москвы-реки проверять, взорвется ли баллончик из-под краски, если бросить его в горящую урну. Урна, кстати сказать, загорелась тоже не сама собой.

-Ты любишь маголодии, потому что любишь меня? - спросила Дафна, отрывая флейту от губ.
-Ну да. А как еще? - отозвался Меф.
-Нет. Мне кажется, что ты любишь их самих по себе!
-Хочешь сказать, что я тебя не люблю? - не понял Буслаев.
-Нет. Я не о том. К музыке я не ревную. Глупый ты, не понимаешь ничего, - сказала Даф и продолжала играть.

С человеческой точки зрения он потерпел полное фиаско! Не посадил дерево, не вырастил сына, не построил дом. Но прорвался к свету! Прощай, Буслаев!..Здравствуй, светлый страж!...

Последним, что ощутил Меф здесь, на поляне, была мгновенная, яростная мука рождавшихся крыльев.

Есть две жизненные установки: "все хорошо" и "все плохо". Все внешнее многообразие человеческого поведения определяется этими установками. Люди делятся на тех, кому нравится все, и на тех, кому не нравится ничего. На вторых вообще не имеет смысла делать ставку: что бы ты не предпринял, им это заведомо не понравится.

Мы очень часто не любим наших близких, потому что они делают что-то не так. Не хотят того, чего хотим мы, или принимают те решения, которые мы считаем глупыми. И это делает нашу жизнь невыносимой. Мы не понимаем, что, если бы близкие вдруг изменились и стали не хотеть того-то и не делать того-то - мы моментально бы придрались к чему-то другому.

"Есть одно слово, которое нужно записать на скрижалях нашего сердца золотыми буквами. это слово "НАДО". Слову "ХОЧУ" доверять вообще нельзя, хотя бы оно и предлагало правильнейшие вещи: спать на голом полу, получить третье высшее образование, прочитывать по семь книг в неделю и купаться в проруби. Просто потому не верить, что оно "ХОЧУ". Завтра оно все равно поменяет планы, предложит какую-нибудь другую ерунду, предаст и бросит, потому что оно "хочу"."

Не укладывается в голове — растяни вдоль спинного мозга!

За двумя зайцами погонишься — от обоих схлопочешь!

Чтобы проза могла быть признана хорошей, в ней должна биться какая-то великая целостная мысль, охватывающая сразу все и существующая не столько в структуре книги, сколько в структуре вечности. Если этой мысли нет, то и стилистика, и сюжет, и диалоги, сколь бы удачны они ни были, — это просто красочки в коробочке.

Все-таки во многом Эдем — это теория, а тут, на земле, — практика. Втолкнуть теорию в практику порой так же сложно, как толстенный словарь — в нагрудный карман рубашки. Сделаешь хорошее тому, кому, кажется, совершенно нельзя делать добро, и он ответит добром — верным и горячим. И, напротив, тот, кто казался надежным, оказывается так себе человечишко. Тут — главное, за собой следить, чтоб собственные ноги не подломились. Сами себя не понимаем, а лезем понимать других.

Самая сложная наука – наука оставаться вместе.

Чтобы человек развивался в правильном направлении, он обязательно должен о ком-то заботиться. Едва забота прекращается, начинается неконтролируемое сползание.

– Этот человек заразен.

– Почему заразен?

– Ему все равно, во что верить, только бы ни во что не верить.

Иногда ребенок-аутист обладал какой-нибудь необыкновенной способностью, мог запоминать и повторять огромные тексты или в считаные секунды проделывать в уме сложные вычисления, причем без специальной подготовки. Некоторые могли сесть за пианино и тут же начинали мелодично играть, даже читали и понимали ноты, хотя видели их впервые.
Айрис, возможно, обладала редчайшей способностью среди этих аутистов-гениев: она интуитивно улавливала связь между фонемами, базовыми звуками, из которых строится и язык, и печатное слово. Однажды, в пять лет, она взяла детскую книгу… и тут же начала читать. Учить ее не пришлось, потому что, глядя на слово, она слышала в голове его звучание и знала его значение. Если она видела какое-то слово впервые, то открывала словарь, узнавала, что оно означает, и больше уже не забывала.

Это, так сказать, отходы производства. На каждой войне есть невинные жертвы.

Каждая секунда разговора с тобой – это секунда, потраченная напрасно.

Перевод — это наполовину сочинение стихов, наполовину разгадывание кроссворда. Занятие не для слабаков.