Он встал, открыл свой вещмешок и начал оглядываться, словно в поисках чего-то. Шагнул в сторону, словно за какой-то вещью и, оказавшись за спиной пленного, наклонился к нему и одним быстрым движением перерезал ему горло.

Немец насторожился, снял с плеча винтовку. Держа ее наизготовку, он двинулся в ту сторону, откуда доносился совиный крик. Сделал шаг, другой… И тут ему на голову обрушился сильнейший удар, от которого часовой осел на снег, теряя сознание.

Они выглянули из окопов, выползли в поле и поползли, прижимаясь к земле. Когда ползли мимо убитых, их окутал отвратительный запах: мороз ослабел, и трупы начали разлагаться.

Внутрь полетели гранаты, взрываясь с интервалом в несколько секунд. Клубы дыма повалили в холл. Бойцы устремились в черноту, ведя беспорядочный огонь.

Майор уже ждал. Он повалился на колени, нож просвистел выше плеча. Толчок бедром с обхватом поясницы – он много сил вложил в этот прием! – фашист с воем перевалился через голову и треснулся пятками о мраморный пол.

Вспыхнула стрельба снаружи – теперь сзади, у восточного входа. Часовые во дворе подверглись нападению. Значит, врагов было больше. Но наши держались, значит, не удалось застать ребят врасплох…

Вадим ногой распахнул дверь и открыл огонь из проема. Автомат гулял в руках, пули летели веером. И куда только исчезла кладбищенская тишина, сковавшая замок Форгарош…

Он осторожно приоткрыл дверь. Сквозь калитку во двор просачивались люди – в пятнистых комбинезонах и стальных шлемах, покрытых маскировочными сетками. Облако отстало от луны, и в мерцающем свете на касках блеснули спаренные молнии…

Вадим напрягся – в узком окне второго этажа блеснул свет. Неприятная змейка скользнула по спине: стены замка, да и вся округа, действовали на нервы…

Машинист не мог их видеть, но на всякий случай подавал сигнал убираться с дороги. Дрожь рельсов передавалась на корпус машины, она вибрировала все сильнее. Яковлев, выругавшись, выстрелил.

Человек лежал головой к выходу из подъезда, вверх затылком, руки выброшены вперед, ноги на ступеньках. Как будто шел себе спокойно – и вдруг разглядел в темноте что-то интересное, наклонился глянуть, да и загремел вниз всеми костями.

Потирая пониже спины – все-таки довольно сильно ударилась, – она осторожно поднялась, пошарила руками в темноте, нащупывая перила или стену, хоть какую опору. Наткнулась на плотную ткань, хлястик – и, наконец, прямо руками влезла во что-то липкое, вязкое, мокрое...

Тускло поблескивали защелки помочей. Рукава рубахи были ровненько, тщательно подвернуты до локтей, обе руки чинно, покойно лежали вдоль тела, ладонями вверх. На запястьях зияли две глубокие раны – изначально тонкие, теперь расползшиеся, с набухшими, пористыми краями разошедшейся плоти.

И в этой красоте откинув голову, уронив челюсть и выставив кадык, лежал мертвец. Бледная до синевы кожа, на которой курьезно выделяется темная бородавка на крыле носа, провалившиеся глазницы, острота черт – все говорило о том, что «скорая» тут не нужна.

В последнее время Колька Пожарский начал серьезно подозревать: то ли что-то сломалось в земном порядке, то ли грядет грандиозный шухер. Ибо жизнь приберегала для его семейства исключительно белые полосы, что всегда подозрительно.

На мой взгляд счастье – это короткий период, когда одна неприятность в вашей жизни закончилась, а вторая еще не пришла.

– У большинства представителей сильного пола имеется врожденная болезнь, холодильниковая слепота, – усмехнулась Рина, – недуг генетический, передается от отца к сыну. Ванин папа тоже никогда не мог на полке трехлитровую бадейку приметить.

Отсутствие в моем организме зависти объясняется не высокой духовностью госпожи Сергеевой, а пониманием: ей досталось все лучшее, а то, что я не получила, того мне и не надо. Но, порой, все же, когда узнаю, что кто-то спокойно наедается вкусным на ночь, меня берут завидки. У Танюши даже от салата из свежих огурцов без соли, масла, сметаны пара лишних килограммов к бокам прилипнет.

Я ни за какие коврижки сейчас не признаюсь, что в моей голове долго крутилась мысль: Рина и Надя сошли с ума, они зачем-то собрались не пойми куда-то втыкать свечу. Я прикусила нижнюю губу, но, похоже, не уследила за выражением своего лица, потому что Рина расхохоталась. – Надя! Танюша решила, что мы сейчас хотим вставить Роки в попу свечку, потом зажечь ее. Оформить так романтический ужин!

Терпению моей свекрови позавидуют многие китайцы мира, а ее дружелюбию все плюшевые зайки. Но иногда даже у Ирины Леонидовны случается плохой день. И по тому, как изменился взгляд мамы Ивана, я живо поняла: она сейчас изо всех сил борется с собой, дабы не схватить веник и не отлупить им Ваню, который в момент лечения бульдожки проявляет крайнюю непонятливость.

Если мужчина объявляет: я совершенно свободен, то не следует сразу соглашаться на ужин у него дома, сначала уточните: он свободен или просто никому в хозяйстве не пригодился.

За раскуроченными грузовиками объявились вооруженные люди. Те самые, «раненые». Вся компания вырядилась в советские фуфайки. И как отличать от своих?

О колонне знали. Часть группы изображала раненых, другие засели в леске, а минометы схоронили заранее, или захватили советскую батарею, о чем в сводках пока не значилось…

Замыкающий грузовик горел. Кузов разнесло, из кабины вырывалось пламя. Под колесами лежали несколько тел. Бойцам НКВД особенно не повезло – не в том месте и не в то время оказались.

В голове взрывались фугасы. Заложило уши, и было странно наблюдать, как бежит, увязая в снегу, беззвучно разевает рот водитель полуторки. Пули рвали фуфайку, он извивался, снова беззвучно кричал.

Шубин перекатился через разболтанный борт, плюхнулся в грязь, перемешанную со снегом. Заныли отбитые ребра. Кто-то прыгал рядом с ним, кто-то не успел. Кричал народ в соседних машинах, хлопали выстрелы, трещали очереди.

Шквал огня ударил по бортам грузовых машин. Цель маскарада была ясна: внезапным огнем отсечь охрану, а потом расправиться с бензовозами. Но об этом не время думать…

В крушении брака виноват не тот, у кого сдали нервы, а тот, кто старательно жал на кнопку детонатора. Самые подлые вещи, как правило, делаются со сладкой улыбкой на губах.

Почему после пышного бракосочетания порой случается неприятный развод? Да потому, что мужчина пребывает в уверенности, что та, кого он повел под венец, останется всю дальнейшую жизнь такой же стройной, красивой, ласковой и заботливой, как во время исполнения марша Мендельсона. А женщина, надев обручальное кольцо, горит желанием переделать мужа на свой лад.

Я молодым орлом полетел в свою спальню и со скоростью юного гиббона натянул на себя сорочку, пиджачную пару и предназначенные для похода в театр штиблеты.

Раздался писк, ко мне бросилось странное существо, пушистое, с небольшими круглыми глазами, маленькими торчащими ушками и длинным хвостом. В одно мгновение оно вскарабкалось по моим брюкам, добралось до лица, облизало его и шмыгнуло ко мне за пазуху.

В глазах Норы вспыхнул зловещий огонь. Я невольно втянул голову в плечи. В прежние годы я не часто видел такую реакцию хозяйки. Но если языки пламени начинали пляску, оставалось лишь надеяться на то, что огнемет направится не на секретаря, который совершил опрометчивый поступок, а плюнет огнем в другую сторону.

Если приравнять слабый и сильный пол к техническим объектам, то мужчина – это тумблер. Щелкнули им один раз, и агрегат начинает гудеть, шипеть, отсчитывать деньги. А женщина... она кабина управления космического корабля: повсюду кнопки, рычаги, клавиши, мигает тьма лампочек, приборы издают разные пугающие звуки.

Силой забрав телефон у Айнуры, Березин и Тарасевич узнали-таки крымский номер Корякиной. Но тщетно они пытались по нему звонить. Светлана сначала трубку не брала, а потом и вовсе стала недоступна по этому номеру.

Гуров и без того знал, что они со Станиславом догонят эту полную и не слишком расторопную барышню. Но его крик и угрозы, как ни странно, помогли. Корякина вдруг, упав на землю, закрыла голову руками.

Как и предполагали оперативники (с подсказки Гурова), наркотики, а вернее, мефедрон упаковывался в обертки вместе с шоколадками «Сникерс» и продавался по заказам, которые делались в интернете на сайте магазина.

Получив от Льва Ивановича данные, Крячко первым делом стал обзванивать морги города Химки и спрашивать, есть ли у них неопознанные тела молодых девушек в возрасте двадцати-двадцати пяти лет, по приметам похожих на Айнуру.

Дина плакала, а Гуров растерянно смотрел на нее и не знал, что ему предпринять. Он хотя и был крутым мужиком, но от женских и детских слез всегда терялся и не знал, как себя вести в таких случаях.

Гуров тогда расследовал одно запутанное убийство и много времени провел в беседах с продавщицей Таськой-Лютиком. А потом даже спас ее от убийцы, который решил убрать слишком болтливую женщину.

Гладкая вытянутая штуковина, выступающая в средней части рубка. Никто не видел, как она вошла в залив и всплыла. Лодка шла на небольшой скорости, шума винтов слышно не было. Словно призрак скользил по воде, и от взгляда на него отнимались конечности, холодела спина.

Взрывная волна ощутимо тряхнула. Враг уже отбежал метров на тридцать. В автомате кончились патроны, он избавился от оружия, и стал улепетывать налегке. Он был одет в залатанные штаны, в старый клетчатый пиджак без пуговиц. Пули его не брали.

Загремели выстрелы – стреляли из-за машины, из кустарника с правой стороны. Именно там началась схватка. Кустарник затрясся, там кто-то кричал, возились люди. Громко хрустнуло, настала тишина. Алексей ждал, что произойдет дальше, с его лба тек пот.

На такое «коварство» жертв эти люди не рассчитывали. Несколько пуль попали в машину, пробили кузов, но пассажирам повезло. Стреляли из МР-40 – оружие среднее, дульная энергия невысокая…

Алексей расстрелял все патроны в автомате, обе обоймы в «ТТ», и побежал, петляя, как заяц, увертываясь от пуль. Он попытался поднять оглушенного Реслинга, но тот потерял сознание и только мычал.

Больше всего Хабаров боялся потерять память, что является первым признаком умственного расстройства. Звоночки были: как-то после пробуждения он метался по камере, не мог вспомнить, где находится.

Взвод Клишина «раздухарился» не на шутку. Бойцы продолжали стрелять даже тогда, когда два последних разведчика «бармалеев» бросили своих частично мертвых, частично раненых товарищей, и побежали в сторону своих минометов.

Первый взрыв прогремел неожиданно. Бармалеев все же рассчитывал сначала услышать выстрел из снайперской винтовки. Однако, полет пули оказался слишком быстрым для восприятия человеческим ухом, и звук взрыва перекрыл звук выстрела.

Арбалетный болт попал, видимо, бармалею в рот, выбив зубы. По крайней мере, бандит, закрыл ладонью рот и упал где-то неподалеку от первого, не дойдя до него каких-то десять шагов.

Кологривский ударил полковника ФСБ в глаз, на котором сразу же образовался синяк. Но Кологривскому этого показалось мало, он ударил и второй рукой, благополучно поставив синяк и на второй глаз, выполнив при этом классическую боксерскую «двоечку».

Полковник ФСБ Курносенко лежал на кровати, руки и ноги его были обмотаны скотчем. Рот был заклеен. На голову, прикрывая лицо, была натянута солдатская камуфлированная вязанная шапочка с прорезями для носа, рта и глаз.