Она в самом деле была настоящей звездой, одновременно бесплотной и неистовой.

Ты чувствуешь тягу глубоко в груди? Потребность быть рядом со мной? Это душевная связь. Связь между двумя магики, которую никто и ничто не сможет заменить.

Страх — это пламя. Его нельзя затушить одним лишь желанием. Либо он сжигает тебя заживо дотла, либо ты что-то с ним делаешь. Измени его, смешай со своим желанием и преврати в свое оружие.

Я распадаюсь на части во всех смыслах, бомбардируемая миллионами эмоций, которые я скрывала под гневом. Желание, страх разрушить его блестящее будущее… Любовь. Боже, я люблю его. Тирана моего детства, ставшего другом по переписке.

Потом произошел несчастный случай, и он стал ругаться через каждые два слова. В конце концов выражения потеряли силу. Но опять же… Я бы тоже ругался, если бы потерял любовь всей своей жизни.

Наша жизнь заканчивается, потому что наши сердца и тела в какой-то момент просто отказывают. Но это не значит, что мы не должны наслаждаться ею, пока она длится.

Девушка, которой я писал письма, однажды сказала мне, что ты плох лишь настолько, насколько тебе не хватает совести. Она сказала, что ошибки людей не определяют их.

Одно дело — когда у тебя очень плохой день и ты срываешься на своей стервозной учительнице в гневном письме. Другое дело — быть настолько глупой, чтобы забыть письмо в библиотеке, где его кто угодно мог найти.

— Я понимаю, что Адам причинил тебе боль. — Говорит тот, кого никогда не бросали. — Меня никогда не бросали, потому что я никогда ни с кем не встречалась.

— Разве не согласитесь, что, если бы Бог и ангелы существовали, мисс Моро, судьбы людей стали бы заметно лучше? — Вопрос не в существовании, а в действиях. Смею добавить, в праведных действиях. Если бы солнце существовало, но не излучало тепло и свет, то оно бы приносило пользы не больше, чем блестящая безделушка.

— Ты ведь знаешь, для чего нужны мобильные телефоны? — набросился Адам. Не поворачиваясь к раздраженном неоперенному, я ответила: — Конечно. Чтобы делать селфи и делиться мемами.

Безопасность. Я в безопасности. Но многие нет. Окутанная коконом сумеречной тьмы, я как никогда наполнилась решимости использовать свой ангельский дар, чтобы передать эту защиту достойным людям.

— Никогда ни на кого не поднимай руку, если только он не пытается причинить тебе боль. — Ты причиняешь мне боль. — Нет. Я бросаю тебя. И теперь делаю это без сожалений. Вернее, с одним. О том, что оставался так долго.

Монстр пожирал принцессу, и нигде поблизости не было рыцаря, который мог бы ее спасти.

Казалось, будто ему принадлежал весь мир, а поскольку я была его частью, то он мог заполучить и меня тоже.

Он предлагал мне кое-что. Начало. Я знала, что все остальное мне еще предстоит постараться заслужить. Сэм Бреннан был сломленным челове¬ком, но это поправимо. Я верила в это всем серд¬цем, вопреки — а может, благодаря, — всем его поступкам, свидетельницей которых стала за эти годы.

Я мог оставить прошлое. Стать кем-то другим. Стать кем-то. Точка.

— Он прогнил до самого нутра, Трой. — Потому ты его и любишь. Ты видишь в нем самого себя. Его тьма взывает к тебе.

— Знаешь, для большого страшного Монстра ты ужасно навязчив, — обратился я к существу, которое скривило губы при звуке моего голоса. — Ты намерен нас убить или просто пообниматься захотелось? Совсем запутал меня своими противоречивыми сигналами.

Мой взгляд остановился на Никс. В отличие от прочих, смотревших на ожидающий нас замок, она стояла с закрытыми глазами, запрокинув голову вверх и греясь в сиянии луны. Ее капюшон был откинут, а мягко колышущиеся на ветру волосы в темноте казались жидким серебром. Она была абсолютно прекрасна. И я не заслуживал ее. Ни на секунду.

В прошлый раз, когда сказал нечто подобное, я очень сильно обжегся, но… не могу же я врать, что это ничего для меня не значит. Если мне суждено закончить свои дни, будучи проткнутым мечом, что ж, я готов на это пойти. Если и ты согласна.

Поцелуи и сопутствующие им действия были настолько обычным явлением в Небыли, что их почти ожидали. А вот любви никто ни к кому не испытывал, даже в ретроспективе. Хотя некоторые фейри и привязывались друг к другу, вплоть до возникновения подлинных чувств, настоящая любовь требовала усилий, жертв и необходимости ставить другое существо превыше себя самого.

— Выходит, ты похожа на оборотня! Что ж, вполне справедливо. Из тебя вышел очень красивый неволосатый оборотень.

Внутри меня все горело, когда я была рядом с Найтом. Старалась не смотреть на него, пока мы ехали. Но в те моменты, когда наши взгляды сталкивались, во мне просыпалось желание прижаться к Найту, заглянуть глубоко в эти черно-карие глаза, чтобы рассмотреть на их дне сокровенные тайны.

А я и ненавидела, так сильно, что практически ослепла. Это сводило с ума. Потому что гораздо больше, чем оттолкнуть Найта, я хотела притянуть его к себе.

Ты же знаешь, что тебе не обязательно быть таким чертовски жестким. Если ты хочешь поговорить с девушкой, ты должен просто, черт возьми, поговорить с ней.

Найт Рид пах как рай, смешанный с чем-то адским. Дьявол в дизайнерских шмотках смотрел на меня.

— Ты не должна спрашивать «почему». — Он ткнул пальцем. — Ты должна делать то, что тебе говорят. Потому что ты хорошая голубка, которая подчиняется мне.

С четырнадцати лет Эовин жила только ненавистью и жаждой мести. И что это ей принесло? Только еще больше боли и потерь.

— Все, что я могу сказать: пока сердце бьется в твоей груди, ничего не потеряно.

Выбирать между Харадом и целой расой людей? Она не могла позволить ему умереть, но также не имела права ставить одного человека превыше всех остальных.

В этом жестоком и несправедливом мире не следовало ни к кому привязываться.

Даже месть вдруг показалась такой ненужной и безнадежной. Она собиралась бросить вызов целой расе, но на деле не могла справиться даже с одним представителем.

Красивые и уродливые люди, точно так же как благородные и подлые, были повсюду. Ни красота, ни моральные качества ничуть не зависели от происхождения.

Я не считала неправильным защиту своей жизни, но в то же время я совсем не была в восторге от того, что я только что сделала.

Король получит своего наследника от Джослин, и все будет хорошо… Тогда почему у меня было такое чувство, будто кто-то ножом вырезал дыру в моей груди?

3. Я люблю его улыбку. Мне нравится то, что все, что он сделал с тех пор, как я встретила его, – это улыбался с каждым днем все чаще и чаще. Мне нравилось думать, что это из-за меня.

Ты не похожа на других. Мне это нравится. Я чувствую, что могу быть и вести себя с тобой непринужденно, быть самим собой.

Если кажется, что он собирается узнать о твоих способностях, заставь его влюбиться в тебя.

Всю свою жизнь я собирала и хранила свои знаки отличия и достижения, но на самом деле мне следовало перековать их в броню.

Я видела такие сюжеты раньше, и злодей в таких фильмах не всегда тот, кто размахивает пистолетом. Иногда все устроено более тонко.

Это не первый раз, когда я попадаю в ситуации, кардинально меняющие мою жизнь, и, судя по моему послужному списку, этот раз далеко не последний.

Именно маски, которые мы носим в «Олимпе», позволяют нам быть самими собой. Но, не считая этих масок, мы носим воображаемые каждый гребаный момент каждого дня.

— Пойдем со мной, — говорит Аполлон, протягивая мне обе руки. — Это что, твоя коронная фраза? — усмехаюсь я. — Думаю, только, когда я нахожусь рядом с тобой.

Я знаю, кто-то может подумать — как можно размышлять о худшем и при этом быть оптимистом? Но я считаю, что даже если у вас все плохо, все равно есть немалый шанс разрешить ситуацию в свою пользу.

— Знание — великая сила, Китана, но также огромная опасность, — произнес он. — Надеюсь, оно не будет стоить тебе жизни.

— Я столько раз была на волосок от смерти, — возразила я. — Пережила столько всего, о чем тебе не рассказала. Если бы ты знал все, то понял бы, насколько я сильна.

В тот самый день, когда я подвел ее, когда сказал, что не люблю, я толкнул ее в самый центр этой кровавой игры. Она всегда поддерживала меня, когда я боролся со своими братьями, я же бросил ее семье подобно наживке.

Что с нами стало? Как мы до этого дошли? Как из лучших друзей, безгранично доверяющих друг другу, из двух возлюбленных превратились в двух чужаков во вражеских лагерях?

Оказалось, невыносимо сложно находиться так близко к нему, но не иметь возможности оказаться в его объятиях.