– То-то и оно, – вздохнула культуролог. – У вас в телефонах вся жизнь, вы без них как без воздуха. А мы, когда молодыми были, из дому без книжки только в магазин за хлебом или на свидание бегали, во всех других случаях обязательно в первую очередь думали: что почитать в дороге или в очереди. В поликлинику – с книжкой, за справкой какой-нибудь – с книжкой, в транспорт – с ней же.

– Вот что компьютеры со здоровьем людей делают, – сокрушенно приговаривала Надежда, собирая на сервировочный столик на колесиках посуду и питание для доктора и психолога. – Мои внуки точно такие же, едят только то, что не мешает пялиться в монитор. А потом удивляемся, почему все больные смолоду.

– Я не понимаю, что здесь происходит! Все несут какой-то бред! И вопросы задают бредовые! Горького заставили читать не пойми для чего, с какой-то ерундой прицепились про птичий грех, теперь вот с туалетами... Я не понимаю, что все это означает и для чего нужны эти ваши издевательства, но я не намерена больше участвовать в этом балагане! О

– Не все так просто, – усмехнулась профессор. – Во-первых, ловить такси можно очень долго. Во-вторых, поездка на такси стоит денег, которых у юной девушки может не быть. И, кстати, денег на билет в кино у вас тоже может не быть. А на ближайший сеанс все билеты могут оказаться уже проданными, если фильм новый и особенно если он зарубежный, например, французский или итальянский.

Меня спасли олимпиада и Алка. Нет, не та Олимпиада, которая демонстрирует достижения мирового спорта, а самая заурядная, городская, по иностранным языкам. Я не очень вдумывался, почему на эту олимпиаду послали именно меня: учился я хорошо, даже, можно сказать, очень хорошо, но в нашем классе были ученики и получше. Но отправили меня.

Бог посмотрит на меня строго, а я голову опущу перед ним и скажу: «Господи, прости меня, грешника». «Ну, что с тобой делать, - ответит он, - ты был маленький, не понимал. Надо простить Гошку».

Конечно, понимал, что я грешник – воровал, часто не слушался. Но всегда надеялся, что все-таки Бог меня простит. Я же сирота. Хотя бы поэтому.

Наверное, ему тоже хотелось смеяться и шалить вместе с нами, но о том, чтобы принять его в свою компашку, не было даже мысли. Егора отвергали, били, чмырили, подсмеивались над ним, изображая его бессвязное мычание.

Егор и сам прекрасно понимал, что он гадкий утенок, которого подсунули в чужую стаю. Все дети вокруг и слышали, и разговаривали, а он не мог. И, несмотря на это, упорно пытался с кем-нибудь подружиться, быть как все.

Несмотря на внешность Егора, все знали, что он отброс. И проходили как будто сквозь него, словно его и в помине не было.

По слухам, Егора нашли сотрудники нашего социального отдела около помойки. Конечно, это был никакой не редкий случай – двухмесячных младенцев и детей постарше часто обнаруживали либо в мусорном баке, либо в какой-нибудь выгребной яме.

Мир спасет красота.

Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества.

Знаете, я не понимаю, как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым, что видишь его? Говорить с человеком и не быть счастливым, что любишь его!

В самом деле, нет ничего досаднее как быть, например, богатым, порядочной фамилии, приличной наружности, недурно образованным, не глупым, даже добрым, и в то же время не иметь никакого таланта, никакой особенности, никакого даже чудачества, ни одной своей собственной идеи, быть решительно «как и все».

Меня тоже за идиота считают все почему-то, я действительно был так болен когда-то, что тогда и похож был на идиота; но какой же я идиот теперь, когда я сам понимаю, что меня считают за идиота?

Потому страданье, Родион Романыч, великая вещь; вы не глядите на то, что я отолстел, нужды нет, зато знаю; не смейтесь над этим, в страдании есть идея.

Оба сидели рядом, грустные и убитые, как бы после бури выброшенные на пустой берег одни. Он смотрел на Соню и чувствовал, как много на нем было ее любви, и странно, ему стало вдруг тяжело и больно, что его так любят. Да, это было странное и ужасное ощущение! Идя к Соне, он чувствовал, что в ней вся его надежда и весь исход.

Все зависит, в какой обстановке и в какой среде человек. Все от среды, а сам человек есть ничто.

Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку!

Человек не родится для счастья, человек заслуживает счастья, и всегда страданием.

Напротив троицы в сюртуках уселись трое в мундирах. Красовцев, в пику собственной фамилии, природной красотой не отличался. С первого взгляда складывалось впечатление, что мелкие черты его лица, кривобокий нос и слишком тонкие губы нарисовал дрожащей рукой нерадивый ученик художника, а после скомкал испорченный портрет, чтобы не получить нагоняй от мастера.

Посреди ночи к ней в гримерку ввалился странный господин, который сначала выдавал себя за богатого пьянчугу, потом расспрашивал об исчезновении поручика Изместьева. Грозился разоблачить схему, по которой вы обдираете простофиль. Поди угадай, кто таков. То ли полицейский следователь, то ли проныра-газетчик, а может и бандит-шантажист.

Они резко оборачивались, сталкиваясь лбами и раздавая друг другу оплеухи, гости за столиками вывернули шеи, пытаясь разглядеть, что же там происходит. Певица шла сквозь толпу пьянчуг, которые расступались, отпрыгивали и пятились назад, и даже самые отпетые бузотеры не отваживались прикоснуться к Жи-жи.

Шпион уже узнал и сообщил подельникам в Петербурге о тайной встрече. Отчего бы не вернуть дочку обер-полицмейстера нынче же? К чему ждать до завтра? Мне в голову приходит только одно объяснение: турок попытается сорвать переговоры, а может быть устроить скандал, чтобы предать огласке тайные планы. В любом случае, ему нужно, чтобы г-н Арапов и вся полиция Москвы не вмешивались в это дело еще сутки.

Лавка была угловой. Две огромных витрины у центральной двери заполнили фруктами, пирожными, шоколадом и другими лакомствами. С торца здания располагался отдельный вход, на той витрине красовались шляпки от модистки, а также отрезы заморского сукна и прочих тканей. Внутри же, как убеждался любой посетитель, продуктовая и галантерейная части соединялись.

Анастасия нырнула в платье, слегка запуталась в вороте, но не стала капризничать, как обычно, напротив — засмеялась. В такое утро можно ли быть хмурой? Троицын день! Зеленые святки. Сегодня она будет носить венок, не снимая, а ввечеру бросит в Яузу. Поплывет — счастье ждет, а утонет… Нет, не стоит заранее думать о грустном?

Жизнь слишком коротка, и не стоит тратить ее на то, чтобы лелеять в душе вражду или запоминать обиды.

И вот, сидя с книгой на коленях, я была счастлива; по-своему, но счастлива. Я боялась только одного – что мне помешают.

Иногда одно слово может прозвучать теплее, чем множество слов.

Быть вместе – значит для нас чувствовать себя так же непринужденно, как в одиночестве, и так же весело, как в обществе.

Уважай себя настолько, чтобы не отдавать всех сил души и сердца тому, кому они не нужны и в ком это вызвало бы только пренебрежение.

Она уже приготовилась сказать все, что думает о нем и его схемах, хоть сложных, хоть упрощенных, но раздался еще один звук: негромкий, механический, посторонний. Некоторое время оба прислушивались: связанная женщина в грязной одежде, с перемазанным кровью и грязью лицом, и сидящий рядом мужчина. Звук повторился. Как по команде оба повернулись к распахнутому настежь багажнику.

Открылась и закрылась дверь. Девочка и Кера вышли. Стало тихо. Флегматично горели свечи, негромко, по-будничному кипела вода в котле. На ковре, собравшись кружком, сидело несколько голых женщин, в большей части не очень молодых и не слишком красивых. В углу на ковре задыхался младенец.

Алина вздохнула. Из дверей приемного покоя, нетвердо держась на ногах, вышел человек с перебинтованной головой и со следами на лице ночи, полной сражений. Пальто и порванные на коленях брюки были покрыты запекшейся кровью. Человек прищурился на тусклое солнце, размытое среди бледных облаков, достал сигарету и закурил.

Тарас выстрелил. Отрывистый грохот раскатился в каменных стенах, как взрыв; вспышка резко осветила углы. Тарас не был метким стрелком, да и вообще никаким стрелком он не был, но промахнуться с десяти шагов было трудно. Однако это ему удалось: пуля с визгом чиркнула по стене, выбивая бетонную крошку, а Диана вдруг оказалась справа, рядом с окнами, и на два шага ближе к нему.

За дверью оказалась довольно большая палата со светлыми стенами и высоким окном с видом на серое небо. Три койки из четырех были заняты: на двух справа неподвижно лежали, вытянувшись под одеялами в одинаковых позах, немолодые мужчины с закрытыми глазами. Казалось, что они спали. Возраст человека на кровати у левой стены определить было трудно.

Я продолжаю: говорю об основаниях для обвинения и внимательно смотрю на нее, когда называю имена и перечисляю свидетельства, а она только хохочет все громче, пока смех не переходит в истерические рыдания. Я мог бы вынести ей приговор прямо сейчас, на основании двух свидетельств,

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. – Николай Гумилев

Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся. – Осип Мандельштам

Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле... – Анна Ахматова

Мне нравится, что Вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не Вами, Что никогда тяжёлый шар земной Не уплывёт под нашими ногами... – Марина Цветаева

Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были? Значит — кто-то называет эти плево́чки жемчужиной?.. – Владимир Маяковский

Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою... – Александр Блок

Сила есть только результат необходимости; обеспеченное существование ведет к слабости.

Моя теория была очень ясна и правдоподобна - как и большинство ошибочных теорий.

У каждого из нас есть своя машина времени, воспоминания что уносят нас в прошлое и мечты которые переносят нас в будущее.

- Где крыса-то наша? – Ирка точно читала мысли Риты, - я уж волнуюсь. - Может, сдохла наконец, - предположила Юлька. Она приложила ладони к животу и закрыла глаза. Анька помалкивала. У Риты зазвонил рабочий, это оказалась Шумилина, начальник отдела кадров. - Зайди, - донеслось из трубки – оказывается, Шумилина тоже умела читать мысли.

- Всего хорошего. – Рита взяла букет обеими руками. Он был так велик и так одуряюще пах, что пришлось везти его в автобусе на отдельном сиденье. Злость и досада растаяли в запахе множества белых и ванильного оттенка цветов, Рита всю дорогу гладила нежные лепестки и вспоминала то Ларса с его холодным носом и чудесными ушами, то Михаила. Она ему ничего не обещала, но пес был действительно красавец.

Она чуть ли не вытолкала Вику в проход к сейфам, девушка умчалась, Рита кинулась к сумкам, вытащила битком набитые кассеты, по наклейкам нашла «Акварель». Вывалила деньги и приемных отсеков и, как положено, села под камеру, принялась перебирать наличку. Первая пачка, вторая третья – пока ничего, Рита откладывала их, загружала в машинку для проверки и пересчета.