Женщина одевается — это почти всегда драма.

Никакому волнению не остановить решительную женщину, которой надо кормить кота.

В тот вечер разумность накрасила губы и свалила на мужской стриптиз, оставив меня в гордом одиночестве.

Когда сердце его будет завоевано, у нее останется сколько угодно времени для того, чтобы влюбиться в него самой.

Ради одного человека нельзя менять взгляды на порядочность и добродетель.

Пренебрежение здравым смыслом - верный путь к счастью.

Нас часто обманывает собственное тщеславие. Женщины придают слишком большое значение единственному восхищенному взгляду.

Я бы охотно простила ему его гордость, если бы он не ранил мою.

Она оглядывается, чтобы увидеть кого-то живого. Видит трупы. Стягивает с себя раньше белоснежный, теперь же потемневший от крови свитер – кровь её больше не пугает – накрывает им тело паренька.

А он перезаряжал и стрелял… стрелял… стрелял… перезаряжал и стрелял. Где-то рядом стонала курносая девочка. Пальцы Сольвейг касались чьей-то подрагивающей ступни

Навстречу по дорожке поднимался полицейский: форменные мешковатые штаны со светоотражающими шашечками, обтягивающий чёрный свитер с нашивками, золотыми львами, внушительный жилет. В руках винтовка.

Мы помчались к стойке. - В сторону! В сторону! Теракт в Осло!

Если искра раздразнит и эти пары, проникающие из грузового отсека, всё закончится гораздо раньше. Очень быстро. Прямо сейчас.

Форма, бронежилет и шлем запутают охранников. Непонятный фургон их уже зашевелил, но совсем скоро они на своих экранах увидят, как из кабины вылезает полицейский, и тогда схватятся не за рации, а за телефоны.

Там, где нет королевы, принцесса должна восстать.

Может, они и ломают тебя, но и ты после этого становишься более острым орудием.

Если тебе нужен мятеж, я помогу тебе поднести к дровам зажженную спичку.

На Востоке сегодня Гитлер — фигура нейтральная, потому что ничего плохого мусульманам он не сделал. Наоборот, он всегда очень уважительно отзывался об исламе. Для них Вторая мировая война — это чужая история. Но есть одно обстоятельство. Первая мировая война дала огромный импульс национальному, или, как раньше называли, национально-освободительному движению.

Программа «Цена Победы», которая еженедельно выходит на радио «Эхо Москвы» с 2005 года, учит людей не забывать ту войну. Помнить о ее страшной цене. О неприемлемой цене любой войны. Мы могли бы сказать от себя обратное: «Можем и должны не повторить!»

Вся Азия, как известно, стала в результате европейской колонией. Только Япония не стала. Китай формально не был колонией, но он был поделен между великими державами, находился фактически на колониальном или полуколониальном положении. О Японии такого не скажешь.

Каждая история в этой книге — сжатый и бескомпромиссный исторический эскиз, в котором выделено самое главное в каждом нашем герое. Главное в его личности, главные его поступки, главное в итоговой оценке его исторической роли. Мы рассказываем, как и почему именно этот человек, народ, организация оставили яркий след в истории Второй мировой, что они значили для своего времени, для их современников.

Уникальная вещь — переговоры между Маннергеймом и Гитлером проходили в штабном вагоне Маннергейма недалеко от линии фронта. И так случилось, что финские спецслужбы сумели записать эти переговоры. Иными словами, эта пленка существует, она реально сохранилась.

Когда Сталин пишет что-то, или Рузвельт что-то пишет Сталину, идет некая взаимная переписка. Вроде бы по контексту не предназначенная для Черчилля, а в третьем ответе — вот вам Черчилль… Если посмотреть переписку с Черчиллем по тому же поводу — письмо как бы не привязано к двум предыдущим. Скорее, кто-то доносил Черчиллю о письмах Рузвельта Сталину. Разведка, наверное, работала.

Я застонал, как от зубной боли. Тут же представил себе чумазых славян, облепивших броню «тридцатьчетверки», несущейся по Унтер-ден-Линден в сторону Бранденбургских ворот, солдаты все в медалях, весело палят из автоматов по окнам. Палят короткими очередями. Между очередями пьют чай. На башне танка дымит самовар.

Там, где жгут книги, скоро будут жечь людей, — прочла Мария, присев на корточки. — Генрих Гейне. На этой площади десятого мая тысяча девятьсот тридцать третьего года студенты-нацисты жгли книги.

На бульваре становилось людно, туристы фотографировали друг друга, сами себя, Бранденбургские ворота, отель «Адлон», где мы сидели. Двое японцев подошли вплотную к стеклу, стали разглядывать наш завтрак, посовещавшись, сфотографировали Марию, потом меня. Вилл угрожающе привстал — японцы исчезли.

Официант, серьезный, с лицом циркового тапира, принес мой мартини.

Закончился урок, я стоял у окна, разглядывая небо мышиного цвета. Дом на той стороне был уже наполовину в лесах, там бродили коренастые мексиканцы в ядовито-желтых касках.

Я прикрыл глаза, и тут же мои пальцы заскользили по клавишам, с безупречностью зеркала повторяя каждую ноту, каждый звук, замирая в паузах, словно на полу-вздохе, и снова бросаясь очертя голову в гудящий лабиринт звуков.

Я, – подтвердил польщенный кот и добавил: – Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!

Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!

Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!

Дело в том, что красота юной девушки — это свернутое будущее, незримо присутствующее в настоящем. Это сообщение о том, что прямо здесь может запросто открыться дверь в далекое завтра — одна из тех, сквозь которые Маниту ускользает сам от себя в грядущее уже столько миллионов лет.

Ее круглая голова со смешно оттопыренными ушами, розовыми щечками и гладкой, как на боевом барабане, кожей, нравилась ему без косметики гораздо больше. Пахла Хлоя тоже очень приятно, совсем не по-оркски — наверно, перекладывала на ночь свою одежду душистыми травами.

«Хеннелора» способна перемещаться в воздухе с невероятным проворством. Она может подолгу кружить вокруг цели, выбирая лучший угол атаки или съемки. Она делает это тихо, так что услышать ее можно только когда она подлетит вплотную. А увидеть ее при включенном камуфляже практически нельзя.

Любая реальность является суммой информационных технологий. Это в равной степени относится к звезде, угаданной мозгом в импульсах глазного нерва, и к оркской революции, о которой сообщает программа новостей. Действие вирусов, поселившихся вдоль нервного тракта, тоже относится к информационным технологиям. Так вот, я – это одновременно глаз, нерв и вирус.

Несколько слов о себе. Меня зовут Демьян-Ландульф Дамилола Карпов. У меня нет лишних маниту на генеалогию имени, и я знаю только, что часть этих слов близка к церковноанглийскому, часть к верхнерусскому, а часть уходит корнями в забытые древние языки, на которых в современной Сибири уже давно никто не говорит.

Действующими лицами этой повести будут юный орк Грым и его подруга Хлоя. Обстоятельства сложились так, что я долгое время наблюдал за ними с воздуха, и практически все их приведенные диалоги были записаны через дистанционные микрофоны моей «Хеннелоры». Поэтому у меня есть возможность рассказать эту историю так, как ее видел Грым – что делает мою задачу намного интереснее...

Я, – подтвердил польщенный кот и добавил: – Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!

Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!

Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!

Всю жизнь я старалась решать конфликты мирным путем, а теперь превратилась в оружие. Устрашающее, ужасное оружие.

— Может быть, это я рыцарь, который убьет ради тебя дракона. — Я закрыла глаза, потому что не хотела видеть, как он уходит.

Все так, как есть, и мы не можем изменить прошлое. Зато мы можем попытаться сделать настоящее лучше.

Тем, кого любишь, запомни, не лги, чтоб и тебя не предали они.

Каждый заслуживает кого-то, кто бы его любил и кого бы он мог полюбить.