Я вообще не могу спать ни с одной женщиной, кроме тебя. И это, поверь мне, огромное несчастье для здорового и молодого мужчины: быть сконцентрированным исключительно на одной женщине, которая последние тринадцать лет только и делает вид, что ее замужество – это сплошной мезальянс. Я же прекрасно вижу, что ты терпишь наше надуманное тобою неравенство. А в чем оно? Ты и сама-то не можешь ответить! Но, знаешь, любить одну-единственную женщину – это одновременно и огромное счастье, потому что твоя душа лишена сомнений. Ты точно знаешь, чего ты хочешь. Тебе не нужно выбирать и терзаться. Прямая дорога! О чем еще можно мечтать человеку, настроенному на твою волну с самого первого момента встречи?! И даже если жизнь распорядится таким образом, что твоя дорога пойдет вразрез с моей, ничего не изменится. Для меня-то уж точно.

Хорошие писатели тесно соприкасаются с жизнью. Посредственные – лишь поверхностно скользят по ней. А плохие насилуют ее и оставляют растерзанную на съедение мухам.

Человек в наше время — как бумажная салфетка: в неё сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую, сморкаются, комкают, бросают…

– Понял, – усмехнулся Бес.
– А понял – наливай! – Она протянула стакан, и Бес вопросительно на нее посмотрел:
– Не рухнешь?
– Я?! С литра отродясь не падала!

– Не задавай ненужных вопросов, а то можешь получить много ненужных ответов.

Тут он сломался, заржал и выпустил руку:
– Умеешь ты все испортить! Так классно ругались, а ты опять весь кайф сломала! Прости меня…

Белые бедняки ненавидят негров сильнее, чем остальные.
— Почему?
— Считают, что чернокожие отнимают у них работу. Да и цена труда падает ниже некуда. Видишь ли, негров ценят значительно выше. Плантаторы платят тысячу долларов за одного чернокожего раба, а белый бедняк — он вообще ничего не стоит.

В семье из двух уродов один всегда должен быть в адеквате. Ну, у нас это я по традиции.

Все живое и пылкое, что живет в нашем сердце, она обычно сдерживала своим холодным рассудком, но эти чувства прорывались наружу, едва дело касалось ее дочери.

Литературный стиль для них то же, что искусственная ткань или цветная мозаика, короче говоря — нечто столь чуждое их душе, что перо их скользит по бумаге, словно выполняя механическую работу, требующую лишь усилия пальцев; эти писатели в совершенстве владеют секретом разъяснять, развивать, если можно так выразиться, раздувать идеи и преувеличивать чувства — и невольно хочется обратиться к ним с теми словами, с какими одна африканка обратилась к французской даме, одетой в длинное платье с огромными фижмами: «Сударыня, вы на самом деле такая?»

...способность легко и свободно слагать стихи породила у нас множество посредственных поэтических произведений.

Когда принесли счет, я ужасно суетилась, доставала кредитку. порывалась заплатить за все, предлагала разделить траты пополам.
- Я сам заплачу, - сказал Энди и как-то странно на меня посмотрел. Может, он тоже понял, что любит меня?

Кто интересуется танцами, тому ничего не стоит влюбиться.

Не жди, пока мир изменится. Меняй его сама!

Я и не знала, что чеширские коты всегда улыбаются. По правде говоря, я вообще не знала, что коты умеют улыбаться.

Кто сильнее страдает, тот меньше об этом говорит.

Когда-нибудь и ты станешь делать для меня вещи,которые ненавидишь.Это потому, что мы семья.

Я думаю, многие женщины хотели бы сделаться проститутками.Одни считают себя дорогим товаром и не прочь продать его,пока он в цене. Другие физически желают удостовериться, что такое занятие, как секс, не имеет никакого смысла. Некоторые слишком принижают себя, считают жалкими и никчемными и стремятсясамоутвердиться, обслуживая мужчин. Встречаются и буйные личности, одержимые духом саморазрушения. И наконец, просто добренькие. Но я не отношусь ни к одному из этих типов.

Незнание — отмазка ослов.Случайности — отмазка растяп.Уважительные причины — отмазка посредственностей. Для профессионалов уважительных причин не существует.

Эй ты, косолапый, прочь с дороги! У меня черные уши по карате!

Мне кулак не нужен.Так сглажу — до смерти волосы на зубахрасти будут!

А, не любишь критики, паразит! Чтоб ты на тушенку пошел! Полцарства за огнетушитель!

Ладно, шут с вами, золотые рыбки! Плавайте дальше, пока у старика шнур на динамите не догорел!

Дела придется отложить. В противном случае, извиняюсь, ваша агония будет длиться до конца вашего бессмертия!

Вот что может случиться с женщиной, которая редко ездит в отпуск. У которой недостает денег на периодические СПА-процедуры и массаж. Она свихивается и сходит с ума. И начинает превращаться в стерву. Это как становиться вампиром. Или чудовищем. Но все-таки, пока не наступило полнолуние, чудовище можно попробовать расколдовать.

Пока меня не было дома, мать все время кого-то обвиняла: преступника, иногда отца, совершенно посторонних людей и, наконец, саму себя. Мы с ней обе изменились, стали совсем другими. Я – незаметно, тайком; мать – в открытую, так, что было видно всем.

Невероятное, невозможное на одной планете может оказаться самым обычным на другой.

Мне надо что-то сказать, но я не знаю что. Не могу извиняться, потому что всего лишь сказала правду и не могу сделать ее ложью. И не могу простить себя.

– Компенсация может быть только за неудавшееся замужество. Хотя неудачным его назвать сложно. По-моему, все закончилось как нельзя более удачно, без потерь с обеих сторон: ты сходила замуж, он – в рай. Никаких претензий друг к другу.
– В какой рай, мама! Что ты несешь?
– Конечно, в рай. Старый лысый мужик, стесняющийся собственной лысины, спал с молодой, красивой тридцатилетней женщиной – и ничего за это не должен. Разве это не рай, девочка моя?

Ты можешь позволить себя запугать, а можешь дать сдачи. Ты можешь оседлать ветер, Нану, и парить, как орел в поднебесье, а можешь, сдавшись на его милость, позволить ему унести тебя прочь.

Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек.

До чего же трудно отпускать. Вот я, например, всю жизнь цепляюсь за то, к чему единожды прикоснулся.

В девять лет человеку кажется, что ему всегда было девять и всегда так и будет девять. В тридцать он уверен, что всю жизнь оставался на этой прекрасной грани зрелости. А когда ему минет семьдесят — ему всегда и навсегда семьдесят.

То, что она переживала, пребывало вне слов. И не стоило даже пытаться описать это словами.

По прибытии в Нью-Йорк Хонор и Грейс изумились тому, что практически все американские мужчины жуют табак и сплевывают прямо себе под ноги, и не только на улице, но даже дома. И что еще поразительно: никого вокруг это не возмущало. Словно так и должно быть.

Мы должны были пройти испытание, через своего рода чистилище, чтобы поверить, что способны вновь обрести друг друга. Сейчас назначенное время пришло. Мы готовы.

— Полистаешь великие книги, низведешь их до своего уровня и напишешь собственную, упрощенный вариант?
— Возможно,…

— Причина такого рода вольности нравов, — ответил Освальд, — отнюдь не в правдивости, а в равнодушии к общественному мнению.

Преклонившись перед милосердием Творца, человек постигает тайну Его любви к людям, и преходящие печали нашей краткой жизни тонут в необъятном плодоносном лоне бессмертной вселенной.

— Даже птицы не пачкают в своём гнезде. Это делают только люди.

Один человек никогда не сможет на 100% понять,что чувствует другой не оказавшись в его шкуре. Но оказаться полностью на чужом месте мы никогда не захотим.

Мы никогда не издеваемся, над слепыми или калеками. Так почему же мы мучаем слабоумных?

Я устала закрывать уши, чтобы они не слышали, как родители называют меня "чукча-писатель". Им кажется, что это очень остроумно. Во всяком случае, они смеются, когда говорят это.

Тройка и четверка — оценки ничтожеств! Гении учатся или на двойки, или на пятерки! Среднего не дано!

Если уж деградировать, так с музыкой!

Шарм — не мертвяки, его на кладбище не накопаешь.

Любовный бред — самая тяжелая форма шизофренического бреда. В отличие от всех остальных форм бреда он неизлечим.

Как тебя зовут, кошмарное создание?

Сдавайся, мелочь! Скидка выйдет!

Отвернись! Ты портишь мне биополе!